На «Свободе». Беседы у микрофона. 1972-1979

Анкетные опросы, зондирования прессы показывают, что среди сегодняшней западной молодежи отмечается растущая вера в будущее мира, то же самое — с уважением и любовью к своей стране. Слово «патриотизм», которое совсем недавно под влиянием анархиствующих леваков причислялось к категории постыдных, теперь обретает опять свое былое положительное значение. Молодые не стыдятся говорить, что их интересует работа для своей родины, верность своему народу, привязанность к культурным национальным традициям.

Далее, новые молодые на Западе отличаются довольно-таки завидной силой воли и стойкостью в борьбе с противоречиями; считается достойным не бросаться в истерику или панику при неудачах, а держаться спокойно, брать трудности, если нужно, так сказать, длительной осадой. Это обычно признак духовной зрелости. Если можно так выразиться, современная молодежь раньше, чем прежде, стала приходить к зрелости духовной, гражданской, моральной и даже политической.

А сколько приходится видеть молодых людей, серьезно и глубоко озабоченных проблемами прав человека! Или вот другая область: вопросы загрязнения и уничтожения натуральной среды. Кажется, современная молодежь не в шутку озабочена тем, что будущие поколения будут иметь массу трудностей, может, даже размеров катастрофических, по вине живущих ныне, что человечеству придется дорого платить за близорукость и беззаботность современных людей, и движение молодых в защиту среды разрастается буквально не по дням, а по часам.

Еще, должен сказать, мне нравится в сегодняшней западной молодежи то, что как-то совсем уж затюкали крикуны прошлого десятилетия, — уверенное и горячее стремление к получению серьезного образования, максимума знаний, серьезной профессии. Почти не слышно больше о каких-то беспорядках в университетах, в них опять восстановлен дух уважения к учебе. Библиотеки переполнены. Явно наблюдается крен в выборе объекта учебы — большинство выбирает теперь дисциплины практические. На различных курсах, организующихся соответственно потребностям на рынке труда, обычно заняты все места. Не бросается в глаза пустая расточительность, бездумная трата денег, каковое явление было огульным в прошлом десятилетии. Ну это понятно: лишних денег у родителей стало меньше. Но, кажется, не только в одном этом причина. Это ведь тоже проявление общего более серьезного отношения к жизни.

Западные молодые явно менее циничны, чем их предшественники. Повседневный реализм они пытаются объединять с идеализмом в лучшем смысле этого слова — и вообще с теми моральными критериями, которые выдержали экзамен времени.

Все эти тенденции в целом обнадеживают. Забавно, что они проявились, несмотря на то обстоятельство, что много школьных и университетских кафедр захватили преподаватели, которые как раз десять лет назад сами были юными и повыходили из групп, проповедовавших и моральную анархию, и экстремизм, и маоизм, и все тому подобное. Пожалуй, здесь играет роль принцип отталкивания, стремление к непохожести. Как ни стараются эти горе-преподаватели воспитать себе продолжателей, а молодежь как раз и не хочет на них походить. Приходилось не раз читать панические предсказания, что эта волна анархиствующих преподавателей ведет к катастрофе в области образования на Западе. А оказалось, как все в жизни, сложнее и неожиданнее, и худо вдруг привело к добру.

Конечно, и много всякого недоброго и неприятного есть среди сегодняшней западной молодежи, но я, повторяю, старался выделить главное, типичное, а оно оказывается крепким и многообещающим. И знаете, так хочется верить, что все в мире обернется все-таки к лучшему. Почему не верить? Если сильно верить, то уверенности прибавиться, а это уже лучше.

28 октября 1977 г.

Мост и шпион

Плыли мы как-то на речном пароходе с мамой по Днепру, было дело еще в пламенные годы тридцатые, — первое мое великое путешествие, от Киева до села Британы, четвертым классом, палубные места, благодать, хоть под шлюпкой спи, хоть под стенкой машинного отделения. Но поскольку было лето, то мы с узлами поместились наверху, у самого капитанского мостика, вона как — и солнышко греет, и от ветра укрытие.