На свободное место

— Вполне серьезно говорю, — отвечаю я на его немой вопрос. — Сейчас они еще колеблются. Но завтра, после больницы, они колебаться перестанут, я знаю. И примут тебя. А дальше все будет зависеть от тебя самого. Надо спасти этих ребят, Сергей.

— Это точно, — задумчиво соглашается он.

— Начинай с Жука, — советую я.

Сергей все так же задумчиво кивает и вдруг усмехается:

— А ты, я гляжу, мастер.

— Еще только хочу им стать. Учитель мой в Москве остался. Ну ладно, Сергей. Теперь ты рассказывай, если есть что.

— Кое-что есть. Человек у меня утром был. Сказал так: этих двоих, Чуму и Леху, точно наняли. И в Москву недавно послали.

— Для этого и наняли?

— Не-а. Их давно наняли. Для охраны вроде. И в Москву отправили для этого.

— Счеты сводить?

— Ну, это точно никто не знает.

— А квартира?

— Не их работа.

— Не-ет, тут ошибки быть не может. В квартире нашли перчатку Чумы. Обронил он ее там. Куда дальше-то?

— Это сам разбирайся. На то ты и мастер. А вот про мокрое дело их в Москве здесь уже знают.

— Не все.

Я вспоминаю испуг Шпринца.

— Кому надо, тот знает.

— А от кого знает?

— Вот ты мне тогда имя одно назвал… — досадливо щелкает пальцами Сергей. — Как его?.. Ну-ка, напомни.

— Виктор Арсентьевич?

— Не-а.

— Лев Игна…

— Во, во! Игнатьевич! Лев Игнатьевич!

— Тебе случайно о нем ничего не сказали?

— Вроде он живет в Москве, а работает на здешних.

— А что за человек у тебя был?

Сергей качает русой головой.

— Неохота его подставлять, Виталий. Слово дал. Привык держать.

— Ну что ж. Тоже верно. Оставим это тогда, — киваю я. — Итак, выходит, Лев Игнатьевич работает на кого-то, кто Чуму и Леху нанял, так, что ли?

— Вроде так.

— Кто же это может быть и чем занимается, интересно знать.

— У них бизнес какой-то, — поясняет Сергей. — Дикую деньгу, говорят, зашибают. А кто, не знаю. Но тут они сидят, у нас. Один, говорят, на синей «Волге» катает. Регулировщики будто бы честь отдают.

— Интересное кино, — усмехаюсь я. — Взглянуть бы самому.

Сергей снисходительно машет рукой.

— Ну, может, и брешут насчет «Волги», кто их знает.

— А за что Гвимара Ивановича прикончили, тоже не знаешь?

— Вроде бы этот самый Лев и приказал. Чем-то ему тот мужик помешал.

— М-да… Что-то не складываются картинки, — задумчиво говорю я, стряхивая пепел с сигареты. — Что-то мешает…

— Шевели мозгами давай. Тебе за что платят? — смеется Сергей. — Хотя и не густо, я слыхал. Но иной раз я, например, и бесплатно шевелю. Особенно там пришлось шевелить, в местах далеких, на окраине.

— Решал, как жить дальше?

— Во-во. И где жить.

— Сергей, — неожиданно спрашиваю я, — а кто у тебя отец с матерью были?

— А что? — сразу настораживается он.

— Да так, — улыбаюсь я. — Язык у тебя такой, не типичный.

— Отец у меня завгаром был, а мать учительницей русского языка. Ну, и литературы, конечно. Много у нас книжек дома было.

— Ну, а потом?

— Потом помер отец. Несчастный случай в гараже. Мать одна осталась. Я тогда уже второй срок тянул. Ну, болела, болела и за отцом ушла. Все без меня… Эх!..

Он умолкает и пристально смотрит куда-то в пространство перед собой, словно что-то видит там и не может оторвать глаз.

— Но почему же так, Сергей? — снова спрашиваю я. — Вот ты говоришь, что кодлу не признаешь. Как же судимости тогда схватил, одну, вторую?

Сергей хмурится.

— Тебе это для дела надо или так? — нехотя спрашивает он.

— Для размышлений. Ты уж мне поверь.

— Верю, — кивает Сергей. — Первая судимость — драка. Пошла по первой части двести шестой. Вторая судимость — опять драка, уже пошла по части второй. Схлопотал три года усиленного. Первый раз — за друга вступился. Второй раз… за женщину, словом. Тут уж я кое-кого порезал. Тут мы с Чумой первый раз и сошлись.

— Его порезал?

— Его…

— Можно ему это напомнить при случае?

— Напомни, напомни. Веру напомни. Он на стенку полезет. Как тогда от меня лез, шкуру спасал, — он стискивает зубы и умолкает.

— Как же дело было?

— Ох, Виталий, — вздыхает Сергей, по-прежнему глядя куда-то в сторону.

— Я вижу, ты и до моей души решил докопаться?

— Если тяжело, не говори.

— Нет. Скажу. Пусть, гад, вспомнит. Это моя девушка была, — Сергей злобно ударяет кулаком по столу. — Он ее искалечил. Не доказали только. Тогда я сам с ним посчитался. Надо было кончать, да рука дрогнула. Уполз.

«Как у Лехи», — с неожиданной тоской думаю я.

— Где же Вера сейчас?

— Не знаю, — глухо отвечает Сергей, опустив голову. — После тюрьмы я к ней явиться не смел. А потом и хромым стал.

— Чума?

— Не-а. Дружков подослал. И жизни мне в Сибири не стало. Сюда подался. А потом вдруг он сюда прибыл. Ну, и опять началось. Однако встретиться со мной боялся. Хоть и одна нога у меня осталась. Знал, пока руки есть, я ему горло рвать буду. Потому других подсылает.

— Теперь конец, Сергей, — говорю я. — Всему этому конец.

Некоторое время мы сидим молча. Я докуриваю сигарету и поднимаюсь. За мной поднимается и Сергей.

— Пойду, — вздохнув, говорю я. — Завтра жди… нас.

Сергей кивает в ответ:

— Буду ждать.

Мы снова проходим через мастерскую, на пороге я жму ему руку, крепко жму и смотрю в глаза. Сергей через силу улыбается.

Я толкаю дверь и выхожу.