На своей земле

— Будто бы… — усмехнулся Степан Парамонович.

— Да-да, по тысяче. Думаешь, легко ей было? Тоже, наверно, вначале, как брала обязательство, боялась, а вот сдержала слово. По ее примеру Мария Хромова собирается снять ранней капусты шестьсот центнеров. Это немало.

— Так ведь в других местах все обжитое, а у нас…

— Что у нас? — раздражаясь на неподатливость Щекотова, перебил Кузьма. — Мы счастливые, мы въехали в готовые дома, государство дало лошадей, коров… А ты посмотри, как начинали после войны жить люди на Украине или тут же, в Ленинградской области, где прошел немец. Жили в землянках и все-таки боролись за урожай. Да что я тебе рассказываю-то, что ты, не знаешь? А нам по совести положено с первого же года стать сильными.

— Так это, конечно, кто говорит, — сдаваясь или прикидываясь, что он соглашается, сказал Степан Парамонович. — Плохо ли стать сильным колхозом…

— В том-то и дело. — И тут — с Кузьмой случалось это довольно редко — он растроганно посмотрел на Щекотова и положил свою руку на его толстые шершавые пальцы. — Степан Парамонович, ведь хочется поскорее наладить жизнь. Бывало, на фронте соберемся мы у костра или в блиндаже и мечтаем: вот, думаем, кончится война, вернемся домой и начнем же работать! До того другой раз замечтаешься, что даже тоска нападет. И вот спроси в то время любого, вырастит ли он урожай вроде как Трифонова, никто бы не задумался, сразу бы ответил: «Выращу!» Помню, это было за Одером, стояли мы на ферме, хозяева убежали. В воздухе теплынь. Весна. И вот нашли солдаты плуг, впрягли коня и стали пахать, веришь ли, помолодели люди… Так что ж ты думаешь, что они сегодня делают?

— К севу, поди, готовятся, — ответил Степан Парамонович.

— К севу-то к севу, — несколько остывая, сказал Кузьма, — но как готовятся? Мне сдается, они не испугались бы взять встречное обязательство.

Степан Парамонович промолчал.

— В общем, дело, по-моему, так обстоит: встречное обязательство мы должны взять и выполнить, а для этого надо заблаговременно подготовиться. Основное, мне думается, надо организовать агрономический кружок, без высокой агротехники нам далеко не уйти.

— Без знаньев, конечно, куда уйдешь, — спокойно заметил Степан Парамонович.

— В том-то и дело. Надо добиться, чтобы каждый колхозник знал, как надо выращивать урожай, как надо ухаживать за культурами. Я думаю, завтра же разбить всех колхозников по звеньям — зерно, картофель, овощи — и соответственно для каждого звена своя программа.

— Это можно…

— Ну вот, — Кузьма придвинулся к Щекотову и, твердо чеканя каждое слово, сказал: — придется тебе, Степан Парамонович, взяться за ведение кружка, ты человек знающий и научить можешь многому.

Елизавета сердито махнула подолом.

— Есть ему время заниматься таким делом. Только ему и не хватало, чтоб еще лясы точить.

— Подожди, Елизавета, — мягко сказал Степан Парамонович.

— Как бы не так, буду я молчать. А вам так прямо совестно должно быть, председатель колхоза: почуяли, что мой мужик слабый на всякий уговор, и ездите на нем, только и знаете, что спрашиваете — как да что. На готовенькое-то всякий рад!

Кузьма взглянул на Степана Парамоновича, ожидая, что он осадит жену, но Щекотов молчал, внимательно рассматривая что-то на своей большой ладони. Он сидел, склонив голову, волосы у него были благообразно причесаны на прямой пробор.

— Интересно вы говорите. К кому же мне и идти, как не к Степану Парамоновичу, — сдерживаясь, сказал Кузьма.

— А уж как говорю, так и говорю, к вам занимать слова не пойду, — и, хлопая юбкой по валенкам, Елизавета прошла к лампе, убавила огонь.

— Так как же, Степан Парамонович, с кружком-то? — спросил Кузьма.

— Да что с кружком-то? — ответил Щекотов. — Чему мы учить-то будем? Пустое это дело.

— Ну, что ж, ладно, — надевая шапку, жестко сказал Кузьма, — свет не клином сошелся, поищем, найдем другого человека. А ты зря все же отказываешься, не для меня, для колхоза надо было постараться.

— Да ведь что стараться-то? — сказал Щекотов. — Ведь что я знаю, так это знает каждая колхозница, а чего они не знают, так и я того не ведаю, а к тому же, если уж такое дело затевать, так зови агронома, тем паче, что ты это дело ставишь в прямую линию со встречным. А так ведь что? Если плохо получится, выйдет, что я плохо учил или не так, как надо, а зачем мне это? Понятно, нет?

— А насчет встречного как?

— Я свое слово сказал.

— Только обращение принимать?

— По-моему, его, потому как не можем мы его не принять, и я все силы отдам, чтоб его, значит, выполнить, тут уж дело касается чести колхоза. Ну, а если не выполним, так ведь мы и не хорохорились, нам предложили, как и всем другим колхозам, мы взяли, вот и все. А возьми встречный, да не сдержи слово, — на весь район ославишься, а дурная слава кому нужна? — и нравоучительно закончил: — Во всяком деле нужна серьезность.