На свои круги (СИ)

- Позвольте хоть помогать ему! Он на хлебе и воде, ночи такие холодные, он не видит солнца... Пусть хоть другие оруженосцы получат возможность помочь ему, служанки с кухни... Я – не буду! Честное слово! Но пусть хоть они смогут это... Пожалуйста! Милорд?

Барон молча слушал её просьбы, давая ей возможность выговориться, слушал, прищурив глаза.

- Я знаю, что ты уже пыталась пробиться туда, подговаривала других, пыталась подкупить охрану. Не выйдет. Все они отчитываются передо мной и знают, что я всё узнаю о каждом, кто хоть что-то придумает. Их там двое, и они следят друг за другом.- Он усмехнулся, наслаждаясь тем, что заранее всё учёл и предусмотрел.- Ты опять просишь о нём. Ты забыла прошлый раз? Тебе нравится, когда я насилую тебя?

Она не смогла ответить ему, только устало, с болью прикрыла глаза.

- Если ещё раз ты заговоришь о нём, будешь просить хоть что-то для него, я прикажу выпороть его так, что он после вздохнуть не сможет. И ты будешь виновата. Понятно?

- И на сколько? На сколько вы решили наказать его?

- Это не твоё дело!

- Милорд? Пожалуйста!

- Занимайся ребёнком, ты ведь этого хотела. Он жив и здоров, на твоих руках, вот и занимайся им, а мои оруженосцы тебя не касаются. Это моё дело, моя забота. Понятно?- Он поднялся на ноги и подхватил свою трость, стоявшую за спинкой стула.- Надеюсь, я больше не услышу о нём, и наш разговор будет последним на эту тему. Он надоел мне, этот Эрвин, и ты тоже. Убирайся!

Ания поднялась, прижимая к себе ребёнка. Что, что ещё она могла сделать? Что могла придумать, чтобы облегчить жизнь этого Эрвина в тюрьме? Ей оставалось только молиться за него, просить Пресвятую Деву о помощи этому человеку.

ЧАСТЬ 25

Постепенно дни шли за днями, складывались в недели, прошёл июнь, за ним июль, начался август. Он выдался на удивление холодным. По утрам стылые рассветы напоминали уже об осени, на деревьях где-нигде появились вдруг редкие жёлтые листья. Начал задувать холодный ветер, пригоняющий с севера тяжёлые тучи, они изливались дождём по-осеннему холодным и промозглым.

Неужели в этом году будет такая ранняя холодная осень? Что будет с посевами? Смогут ли крестьяне собрать достойный урожай, чтобы пережить раннюю зиму и выплатить оброки и десятину церкви?

Каким же холодом дышали стены замка! Какими холодными были комнаты! Ания спасалась либо в детской, где камин в комнате ребёнка топили регулярно, либо на кухне, где от горячих печей всегда было тепло.

В один из вечеров кормилица призналась ей, что лекарь, вылечивший чудесным образом больного Артина, проболтался в тот день, что послал его барон из Арвина, но настойчиво просил женщину никому не говорить об этом.

От услышанного Ания вынуждена была сесть. Вот это новость! Кто бы мог подумать!

Конечно, для кормилицы из деревни ничего не значили эти два слова – «барон Арвин». Подумаешь. Что за птица? Да бог его разберёт! Но сам лекарь-то знал, поэтому и просил молчать, а то бы барон живым его отсюда не выпустил: хоть как-то отомстить сыну-предателю.

И для Ании самой эти слова много значили.

Выходит, это всё Орвил? Это он послал сюда своего лекаря? Он помог вылечить ребёнка, наследника своего отца? Он сделал всё для того, чтобы спасти его. Никакого чуда, выходит, не было? Или было?

Сам не подозревая об этом, Орвил спас своего сына. Получается так?

А как же паломничество, поход в Берд? Всё было зря? Не было никакого чуда? Кто помог спасти ребёнка? Орвил или Пресвятая Дева? О чём она...

Нет! Нет, она не хотела думать так, не хотела верить, что всё было зря, что этот Эрвин ни за что томится в тюрьме под землёй!

Ведь если бы она не решилась пойти в Берд, то не встретила бы Орвила по дороге, а он не послал бы своего человека. Нет, всё было не зря, всё не пустое. И этот несчастный оруженосец тоже приложил руку к спасению её сына.

Она помнила об этом, постоянно помнила, глядела на своего мужа, играющего в шахматы с кем-нибудь из других оруженосцев, видела, как кто-то другой из сквайров подливает вино или нарезает мясо, ухаживая за своим сеньором, и всегда помнила, что раньше это делал Эрвин, это было его место, как когда-то это было место Орвила.

Она и помыслить не могла, что когда-нибудь будет жалеть об этом, ведь злилась раньше, когда видела его, ухаживающим за столом барона.

Да, этот Эрвин пропал, словно умер. О нём не заговаривали в присутствии барона или его жены, его имя никто не упоминал, будто его и не было здесь никогда, будто не жил он здесь больше года, не ходил в военный поход, не был рядом на охотах и не ел за одним столом.

Почему? Всё задавалась вопросом Ания. Неужели власть барона проникла даже в это? В мысли, в поступки, в речь людей? Он настолько всех запугал здесь?

Не может этого быть! Нет! Так не должно быть! Это несправедливо! Ведь, если его не помнят, то о нём и не вспомнят вообще! Он умрёт там! Там, в этой подземной ледяной темнице! Скоро зима, ночи стали такие холодные, стены мокрые и сырые, нигде спасенья нет! А он там... Один... Ни за что...