На темной стороне Луны

К нему подошел начальник райотдела Равшан Гапуров — Чингизид, как его иногда называли за глаза, — тяжелый, без шеи, медлительный, слегка косивший черным красивым глазом. От этого у Гапурова был всегда сонный вид — прекрасный камуфляж для деятельного, властно-резкого, очень умного милиционера. Тура всегда помнил об этом — когда-то они котировались оба на должность начальника областного уголовного розыска. Тогда Эргашев предпочел Туру. Оба об этом никогда не забывали, хотя и не соперничали открыто.

Халматов перебил его:

— Пак жив?

— Жив. Генерал добился вертолета, их сразу отправили, — обстоятельно, как всегда, принялся объяснять Гапуров. — Но парень этот, с Корейцем который был, — тот сразу умер. Личность пока не установлена. А Пак сейчас в Мубеке, в областной больнице. Там старший оперуполномоченный из министерства. Если Пак придет в себя, он с ним пошепчется…

— Как его состояние?

— Очень тяжелое, — вздохнул Равшан.

— А ранений?

— Одно. Но опасное для жизни — в грудь. У того, кто убит, два ранения.

— Гильзы нашли? Из чего он стрелял? — допытывался Тура.

Гапуров тяжело отдувался. Как оказавшемуся старшим по должности и званию среди прибывших, ему пришлось возглавлять розыск по горячим следам, взять под контроль первоначальные мероприятия. Не дожидаясь приезда Туры, он ввел в действие систему поиска, переход на усиленный вариант несения службы личного состава региона, закрытие дорог, досмотр общественного и личного транспорта. Информация за его подписью легла и на стол министра, к вящему неудовольствию прибывшего всего на несколько минут позже заместителя начальника Мубекского областного управления Назраткулова.

Теперь, с появлением Халматова, в соответствии с неписаными правилами службы, Равшан подчеркнуто-скромно, но с достоинством освобождал центральное место, отходил слегка в сторону, на второй план.

— Преступник стрелял из «Макарова». Нашли две гильзы. Я направил их с нарочным в Ташкент — пусть проверят по гильзотеке. Может, когда-нибудь проходили по какому-то делу.

— Третьей нет?

— Пока нет. Может, в пруду.

— Если не обнаружит металлоискатель, нужно подумать, как спустить воду.

— Вы правы.

Они подошли к поваленному столу в углу, где все произошло. Всюду здесь виднелись следы крови, кровавые ватные тампоны.

На соседнем столе лежала лепешка, несколько шампуров с шашлыком — увядшие, заветренные куски неаппетитного мяса на шпажке.

— Это преступника, — сказал Гапуров. — На тарелке не осталось отпечатков. Пак сидел здесь… — Он показал на валяющийся в углу стул.

— А второй?

— Тот, что скончался? Напротив… — Равшан, может быть, ввел бы Туру в курс событий обстоятельнее, но он и сам знал мало.

— Как этот парень оказался с Паком? Вместе приехали? — допытывался Тура.

— Нет. Свидетели слышали, как он спросил Корейца: «У вас не занято?» Пак сидел один.

— Что он здесь делал? Неизвестно? — пристреливал вопросами ситуацию Тура.

— Пока нет…

— Пак сказал дежурному, что едет в «Чаройли»?

— Нет. Предупредил только, что будет примерно часа через три.

— Сайда еще ничего не знает?

— Нет. Мы решили, лучше ей пока не говорить.

У входа показалось несколько офицеров. Халматов увидел заместителя начальника управления полковника Назраткулова, желчно-худого, со скучным невыразительным лицом. Тура заметил брошенный на него недовольный взгляд. Отвернулся снова к Равшану.

— А что свидетели?

— Опознать не могут, — Гапуров помолчал. — Правда, мы говорили с ними только накоротке…

— А повар? Официантка?

— Придорожное кафе! Мне кажется, боятся говорить.

По-видимому, он был прав.

— Преступник был на машине?

— Скорее всего. Но точно никто не знает.

— А погибший?

— Без машины. Видимо, с попутной, кто-то подвез. Не знаем даже, откуда он ехал, куда. В Мубек? Из Мубека?

«Что делал Пак в кафе? — снова подумал Халматов. — Он оставался за начальника розыска. Что его привело сюда? Почему никому не сказал, даже дежурному?»

Тура отошел. Напротив входа молоденький оперуполномоченный[3] его отдела, почти мальчик, родственник Гапурова — Алишер писал рапорт: он побеседовал с шашлычником — теперь выписывал из блокнота сообщенные ему приметы преступника. Рядом, на газете, лежали вещи. Халматов подошел к столу. Бумажник и удостоверение Пака, авторучка. Тура открыл бумажник — из-под слюдяной обложки на него взглянула фотография Сайды.

На вмонтированном в авторучку табло скакали цифры, отмерявшие секунды, однообразно-беззвучно мигали они. Что-то безжизненное, пугающее было в этом безмолвном непрекращающемся течении времени. Тура привык, что часы тикали.

— Чье это? — Халматов показал на спортивную сумку.

— Убитого?

— Да, устоз. Ничего особенного нет, — Алишер, вчерашний стажер, называл его не по-уставному, как и другие его ученики. Он достал из сумки импортные солнцезащитные очки, большую металлическую расческу, положил перед Турой.

— Еще бутылка грузинского коньяка «KB»… — Алишер поставил на стол непочатую бутылку. — Готовился что-то отметить, а не пришлось. Да! Деньги, триста рублей. Рублями!..

Тура почувствовал, как постепенно к нему возвращается сознание своего старшинства. И ответственности.