На темной стороне Луны

— И срочно врача — зафиксировать следы инъекций на руке.

Помощник Энвера выскочил из дежурки, чтобы позвать понятых, а Халматов уже звонил в экспертно-криминалистический отдел Аминову:

— Муса! Это — Халматов, я — в дежурке. Брось все! Ты очень нужен, захвати реактивы для экспресс-анализа… Скорее, Муса! И захвати еще ножовку по металлу…

В свое время заботами Туры каждый оперуполномоченный, не говоря уже об экспертах, получил маленькую квадратную коробочку с реактивами.

«Если изъятое вещество коричневого цвета, — значилось на внутренней поверхности крышки, — втереть в бумагу, смешать с реактивом, добавить воды…» Фиолетовый цвет, в который окрашивалась бумага в течение минуты, указывал на наличие опия.

— Бегу…

Тура велел всем написать рапорта, сдать дежурному и зарегистрировать в журнал — его старшинство грозило каждую минуту исчезнуть с приходом любого из руководителей управления.

— Быстрее, пожалуйста, быстрее…

Помощник уже вел понятых — двух случайных людей, ждавших на крыльце начальника паспортного отдела. Все двигалось в стремительном темпе.

— Приступайте…

— Откройте «дипломат», — предложил Энвер сыну Иноята-ходжи. — На какой шифр закрыто?

— Снимите наручники! Палачи! — разрывался Камалов.

— Я вам предложил открыть портфель, — тихо и грозно повторил Энвер.

На столе у дежурного задребезжал пронзительно телефон, задержанный с надеждой взглянул на аппарат.

Халматов, опережая дежурного, поднял трубку с рычага и снова положил на место.

— Продолжай, — кивнул он Энверу.

— Шифр! Какой шифр? — спросил дежурный. — Иначе я велю сломать запор…

— Девятьсот тридцать шесть! — Камалов с ненавистью смотрел на него. — Ты еще не раз пожалеешь об этом!

Халматов обратил внимание на его сузившиеся зрачки, узкое болезненное лицо.

— Придвиньтесь ближе к столу, — дежурный обратился к понятым.

Энвер набрал шифр, замок щелкнул. В «дипломате» лежало несколько свежих газет, июньский номер журнала «Хозяйство и право», сколка отпечатанных документов. Энвер разворошил бумаги. Тура показал ему на картонную прокладку дна — Энвер дернул.

— Есть! — Халматов увидел ровный ряд круглых маленьких баночек из-под вазелина.

Непрерывно звонил телефон, ошалело крутили головами понятые, кричал Камалов. В дежурке появился Муса Аминов. Пока он священнодействовал, телефон смолк, и Энвер вызвал из психоневрологического диспансера врача-нарколога:

— Я прошу срочно освидетельствовать задержанного…

— Почему никто не позвонил прокурору? — неистовствовал задержанный — время его быстро уходило. — Я юрист, ваш коллега…

Аврал продолжался минут десять, когда в коридоре раздался тяжелый топот и в дежурку ввалился подполковник Гапуров.

Халматов понял: дежурный по горотделу — хитрован, в бытность Гапурова его правая рука — и сейчас поставил Равшана в известность обо всем случившемся.

— Что здесь происходит? — зловеще-медленно спросил Чингизид, оглядывая дежурку. Не ворочая головой, как волк, поворачивался всем корпусом.

К этому времени задержанный был уже без наручников, дужку перепилили. Браслеты были у Туры в кармане. Понятые вместе с экспертом подписали протокол, Энвер заносил в протокол их паспортные данные.

— Почему не отвечаете на звонки? — Равшан кивнул одновременно Халматову и задержанному. Он был явно раздосадован.

— Аврал, товарищ подполковник! — Дежурный был горд тем, как быстро и оперативно со всем справился. Он показал Гапурову одну из вазелиновых баночек, полную коричневато-серых стерженьков. — Опиум! Смотрите, сколько его здесь! Надо давать срочное спецсообщение в Ташкент!

Равшан ничего не сказал, прошел за стол, быстро просмотрел рапорта, обвел взглядом присутствующих и подвел итог:

— Всех посторонних прошу покинуть дежурную часть.

Тура в дверях успел сказать подошедшему Какаджану:

— Поставь обо всем в известность Нарижняка. Следователя. Обязательно. Позвонишь мне домой. Набирай последнюю цифру 22 вместо 21. Номер моей соседки. Она подзовет…

Халматов вышел в вестибюль, постоял у наполненного мутноватой илистой водой прозрачного саркофага. Рыбы, несомненно, узнали его: то одна, то другая подплывали к стеклу, вперяли в Туру ничего не выражающий красноглазый взгляд. О, как много видели они здесь, подумал Тура. Но никому, никогда ничего не скажут. Даже хозяину своему — генералу. И кормильцу Халяфу. И Пака они видели, когда он в последний раз проходил вестибюль…

На улице Туру ждал приятный сюрприз — в неподвижном зное рядом со стоянкой служебных машин стояла Автомотриса. Она выглядела как нескладный долговязый акселерат, намного выросший из своей одежды в ряду аккуратных, в меру подросших чистеньких сверстников.

— Знаешь, куда мы сейчас едем? — спросил Тура.

— Да. В психдом. Пока никто не очухался… Там этот наркоман… Бахадиров. Они его знают… Он у них уже бывал…

— И еще — на несколько минут заскочим к Сувону.

— «Липтон», настоящий английский чай, — подал пиалы Сувон. — Из Венгрии нельзя вывозить чай. Они сами покупают его на валюту. А мне вот привезли…