На территории любви Никиты Михалкова

Андрей Кончаловский. Фамилию эту я узнал, посмотрев фильм «Дворянское гнездо». Фильм прелестный, тургеневский, русский. Изумительный, но очень короткий финал с убегающей в поле девочкой. Хотелось смотреть на это цветущее поле, бегущую по нему маленькую девочку в веночке из полевых трав долго, долго. Пока не вспомнишь маму, бабушку, дедушку и пока не наговоришься с ними вдоволь. Более щемящей моё сердце образа я не видел за всю свою жизнь. Вновь я обрел надежду в поисках мастера. Как подобраться к Кончаловскому, я не знал. Распорядилась судьба.

Летом 1974 года я работал каскадером на фильме Александра Алова и Владимира Наумова «Легенда о Тиле». Мою работу оценили, и ассистент режиссера Наташа Терпсихорова порекомендовала меня Гале Бабичевой, работавшей у Андрея Кончаловского на «Романсе о влюбленных». Когда пришел вызов, я от радости так прыгал, что головой пробил потолок.

Приехал на съемки с одной целью: напроситься к Кончаловскому в ученики.

Я полдня просидел в углу холодного вагона электрички, где снимали сцену. Ждал.

— А где каскадер-то? — воскликнул наконец Кончаловский.

Я подошел, поздоровался. Андрей Сергеевич оценил меня взглядом и объяснил суть сцены. Главное в ней было — удар головой Володи Конкина в стекло двери электрички.

На один дубль съемок Андрей Сергеевич раздобыл итальянское «стекло», безопасное при разбивании. А вот чтобы поставить свет и камеру, меня попросили своей головой разбить стекло настоящее. Такой «гуманный» подход был у советских режиссеров. Каскадер может все, у него голова деревянная. Да и не каскадёры мы были, а "мальчики для битья".

Я укрепил на кисти железную бляху на ремне, отыграл толчок Евгения Киндинова и устремился головой в дверь, на скорости резким ударом руки разбил стекло, одновременно резко откинувшись головой назад, и упал, как ни в чем не бывало. Лежу, жду команды «Стоп!».

Подбежал Андрон с Леваном Пааташвили.

— Коля, Коля, что с тобой, ты жив?

— Жив. Ну как? — Спрашиваю.

— Твою мать. Я думал, ты убился, — вздохнул облегченно Андрон.

После смерти Урбанского с режиссерами и директорами в вопросах риска обходились строго.

— Понравилось? — Спрашиваю Андрона.

— Ты гений. Это потрясающе. Вот это каскадер! А то подсовывают мне каких-то изготовителей пены — Фраер, Массарский. Будем с тобой работать, Коля.

Я отрепетировал сцену с Киндиновым и Конкиным. Сняли с одного дубля. В перерыве я спросил Андрона о перспективах моего обучения режиссуре. Он сказал, что пока не собирается набирать курс режиссеров и становиться Гуру. Но посоветовал мне почитать труды князя Сергея Волконского о пластике актера и заняться этим профессионально.

Следуя его совету и окончив аспирантуру, я поступил на работу в Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии, предложив организовать курс трюковой подготовки актера в традициях В. Э. Мейерхольда, Л. В. Кулешова и Г. М. Козинцева. За несколько лет я довольно хорошо продвинулся в этой области, имея хорошую зарплату и перспективу защитить докторскую диссертацию по проблеме двигательной культуры актера.

В том же году уже по рекомендации Андрея Кончаловского я попал к Сергею Бондарчуку на съемки фильма «Они сражались за Родину». На съёмки немецкой атаки мы приехали с моим товарищем по съёмкам на «Блокаде» Юрой Веревкиным. На «Блокаде» во время перерывов и ожиданий мы с танкистами придумали много разных трюков и одним из них был проезд танком по человеку, утопавшему в закамуфлированную траншею. Съемки проходили под Ростовом. Мы показали технику исполнения проезда танка по живому человеку и исполнил трюк ученик Сергея Фёдоровича Бондарчука студент Андрей Ростоцкий.

В 1975 году после съемок фильма «Стрелы Робин Гуда» за слишком активное поведение на съёмочной площадке на меня рассердился мой тренер Александр Массарский и отлучил меня и моих товарищей А. Ходюшина, О. Василюка, Н. Сысоева от кино. Те и вовсе написали на Массарского жалобу в Обком КПСС за его малопрофессиональную работу в трюковых съёмках. Я был в опале и думал, что навсегда. Массарский обладал огромным авторитетом и властью на Ленфильме. Но, эврика! Ранним летним утром раздался звонок с «Мосфильма». Андрей Сергеевич Кончаловский приглашал меня работать на четырёхсерийной эпопее «Сибириада».

Приехав на Мосфильм и прочитав сценарий, я явился пред светлые очи Андрея Сергеевича. Он занимал просторный светлый кабинет. Я честно признался ему, что за такую масштабную работу мне страшно браться, и многое я даже не представляю себе, как можно снять. Он воспринял это с пониманием.

— Твои московские конкуренты Иваньков и Иншаков как раз говорят, что всё знают, и выколачивают из Эрика Вайсберга, директора нашей картины, большие деньги. И потом ты же хотел учиться режиссуре. Учись, я тебе помогу, вместе будем придумывать. Еще один ученик у меня есть — Володя Любомудров. Знаешь такого трюкача?

— Да, знаю. Мы с ним снимались на «Белом солнце пустыни» в 1968 году в Махачкале. Они с Петром Диомидовичем Тимофеевым, Володей Токмениным, Васей Горчаковым и Женей Богородским учили меня ездить верхом.