На то и волки

– Так оно с кладами и бывает, – философски сказал Данил. – В общем-то, как нас учит мировая классика, резаться начинают, стоит только выкопать, но необязательно… Можно и раньше начать, запросто. А потом пошли убийства? Да? Вы обо всех знаете?

– Про Вадима сказал Лева. Тогда-то он и оставил мне телефон, сказал, чтобы я звонила в случае… неожиданностей.

– И звонили?

– После… субботы. Приезжал старший лейтенант, фамилия, кажется, Клепатов…

– Клебанов?

– Да, верно…

– Вы ему рассказали про клад?

– Нет, – решительно мотнула головой Марина. – Все еще не потеряла надежды на Юлию, она-то, я уверена, сможет закончить… При моей-то нищей жизни…

– Да я прекрасно понимаю, – сказал Данил. – Чего там… Клебанов как-то касался клада?

– Нет. Записал все подробно, пообещал, что они примут меры.

«Вообще-то могли и принять, – подумал Данил. – Бортко не впервые через третьи уста предупреждает по-хорошему Беса, когда тот, стервец, заиграется. А налет на эту милую вдовушку (пусть и незаконную вдовушку-то) – дело рук определенно Беса, по грубой работе видно».

– Что, в музее так никто и не заметил? – спросил он с интересом.

– Никто. Там половину вынести можно, откровенно говоря…

– Запомню на будущее, если придется грабить музеи, – сказал Данил. – Вы можете срочно связаться с Юлией?

– Да, у меня есть ее домашний телефон.

– Вы ей звонили, когда… все это началось?

– Да.

– И выложили все открытым текстом?

– Ну, обиняками, конечно… Но она все поняла. Она как раз уезжала куда-то, сказала, позвонит мне сама.

– А вам не приходило в голову, что вы ей больше не нужны? – спросил Данил. – Нет, в самом деле, зачем вы ей теперь? Подругами-то вы с ней были при развитом социализме, а с тех пор много воды утекло…

– А если я ей верю?

– Тогда, конечно… – задумчиво сказал Данил. – Уехать-то куда собирались?

– У меня больничный еще на неделю, думала, к маме в Красноярск…

– Я вам найду место поближе, – сказал Данил. – Тут у нас за городом есть пансионат, все удобства, а главное – охрана не из бабулек с огурцом в кобуре. Вас как, надо уговаривать, или успели сообразить, что по вашу душу может прийти кто-нибудь еще, но гораздо злее?

– Не надо меня уговаривать… – она вздохнула и встала. – Чемодан уже собрала, что ж…

Опять помолчали. Данил тупо смотрел в экран телевизора, где беззвучно начинались очередные новости, и думал о своем.

Мозаика наконец сложилась воедино. Как ни крути, а клад, стало быть, существует. И вот интересно: какие выгоды из этого факта можно извлечь и какие шишки на этом факте можно огрести? Задачка… Ну, по крайней мере, определилась п р и ч и н а всех заморочек последнего времени, уже хорошо, половина головной боли снята…

– Лева уже вел переговоры в УВД насчет клада? – спросил он.

– Ох, не знаю, – сказала Марина и вымученно улыбнулась. – Я ведь, если вы не забыли, была тихая пристань, а не доверенное лицо, если вам такие тонкости что-нибудь говорят…

– Тихо!!!

Данил вскочил. В два прыжка оказался рядом с телевизором и увеличил громкость.

– …некоторые источники связывали Карема Бароева с организованной преступностью, считая его одним из крестных отцов мафии, – в наигранном ужасе пучила глазенки беленькая дикторша с сексапильным вырезом блузочки. – Во всяком случае его убийство, как считают представители правоохранительных органов, несло все черты заказного…

…Карема Бароева, по прозвищу «Интернационал», д е р н у л и из снайперской винтовки. Средь бела дня. Хотя и не на самой оживленной столичной улице.

Выстрела никто не услышал. Карем шел к предупредительно распахнутой дверце черного «Бентли», которую держал один из мальчиков в галстуках и безукоризненных костюмах. Потом словно споткнулся вдруг, стал заваливаться, двое ближайших телохранителей, надрессированные по методике охраны президента США, моментально затолкнули его в машину, и она рванула с места. Те, из второй, уже озирались, держа пушки наготове, но вокруг все было совершенно тихо и благостно, ни малейшего шевеления, а открытых окон вокруг насчитывалось десятка два – и они, прыгнув в «мерс», рванули следом за машиной босса. А в «Бентли» уже не оставалось никаких неясностей, Карем мертво, нелепо переваливался на сиденье черной машины, с отчаянным визгом тормозов срезавшей углы, глядя в никуда открытыми глазами, и на виске у него, буквально под самыми волосами, темными, с первыми серебристыми ниточками седины, чернело аккуратное входное отверстие, совершенно не кровоточившее…

Данил убрал звук и обернулся к Марине.

– Что случилось? – отшатнулась она, увидев его лицо.

– Ничего, показалось, знакомая фамилия… – Данил постарался, чтобы голос его звучал ровно. – Ошибся.

Нет, черт побери, ничего еще не закончено. И головной боли, чуял он, еще прибавится так, что взвоешь. Беседа с Мариной действительно многое расставило по местам, но от этого легче не становилось. Наоборот.

Он понимал: все еще только начинается.