На той стороне 2

Тот кому служит Одно Ухо, настоящий Баранкан. Он имел возможность самолично в этом убедиться и теперь, смотря как в лунном свете, здоровенный гном воет и визжит, катаясь в очерченном шаманом кругу, орк сжался, испытывая на себе накатившую жуть и безысходность. Зная на что способны духи из потустороннего мира он ни за что не согласился бы на такое. Смотря на происходящее, орк на какое-то время даже потерялся в реальности, подавленный ужасом свершаемого действия.

Гном вновь выгнувшись дугой, захрипел разбрызгивая пену изо рта словно загнанная лошадь. При этом отчаянно загребая своими ручищами речную гальку. Черный Медведь, не смотря на все эти страдания бедолаги оставался безучастным мерно стуча в бубен и негромко подвывая только ему понятную мелодию.

Спохватившись, Одно Ухо стряхнув с себя охватившее его наваждение, отправился вновь на обход своего участка ответственности. Он решил больше не подглядывать за Темным шаманом, ни к чему ему видеть остальное и так вопли и хрипы разносятся от реки.

Утром, когда край солнечного диска показался над краем земли наконец все было кончено. Гном, безучастной куклой просто сидел на мокрой гальке и смотрел на утренний мир не моргая. О нем никто не заботился, но уже то, что этот бородач жив говорило за то, что сидящий в объятиях своей огромной жены шаман имеет невиданную силу. Потому как всем известно, добравшись до живого, духи из мертвого мира вгрызаются в него намертво, стремясь сожрать без остатка.

Глава 28

Глава 28

Сурона, смотря на стоящих перед ней девиц увеселительного заведения с яркими полосками одежды лишь в интимных местах, собиралась выбрать одну из них для позирования Моисею в котором предстояло не только показывать себя обнаженной, но и совершать различные непотребства прямо на глазах у этого художника. Что же получается если человек художник, то перед ним все это делать, не стесняясь можно практически как перед доктором. Бред, да и только, такое делается в заведении за дополнительные моменты и только с прямого согласия самой труженицы древнейшей профессии, но это прямое указание господина Инглоса с которым лучше не перепираться, да и выполнить его необходимо к сроку до завтрашнего утра. Вот только как ей объяснить это стоящим напротив нее проституткам. Ведь они могут и не воспринять это как необходимую неизбежность, обязательную к исполнению.

После того как она возглавила бордель в роли Мамочки многие из них недовольны ею. Нет, требований к ним не стало больше, но вот как-то просто сквозит недовольством между ними. Наверное, все упирается в то, что она ода из них, да еще и с самого низа. Покойная Милене ее всячески унижала на глазах у всех, а сейчас став Мамочкой, она требует исполнения работы словно полновластная хозяйка, не познавшая прилюдного падения в низ.

Осознание столь неприятного факта, разлилось в сознании женщины злостью на девчонок. Знали бы они, сколько она заплатила просто за то, чтобы жить и быть хоть кем-то. Ни одна из этих дурочек не смогла бы оторвать от себя свалившиеся богатства и потому уже сейчас была бы мертва. И кто знает какая на нее обрушилась бы смерть. Одно дело просто получить удавку на шею или холодную сталь в тело. Совсем другое, та же крысиная яма. Воспоминания о виденной ранее казни одной из провинившихся женщин в ханстве едва не бросили Сурону в обморок. Такое лучше не вспоминать-подумала она, унимая дрожь в руках.

— Грета. У тебя теперь будет особая работа. Ты утром приведешь себя в порядок и отправишься в усадьбу хозяина. Ты знаешь где это?

Грета недовольно глянув на нее, но все-таки соблюдая приличия, ответила.

— Знаю. На отшибе квартала.

— Хорошо. Там спросишь художника Моисея. Будешь ему позировать без одежды и выполнять все что он скажет. Тебе все ясно?

Грета мельком стрельнув глазами на стоящих рядом девчонок, внезапно выдала.

— Это все как раз понятно. Но делать все что скажет этот человек я буду за дополнительные монеты. И никак не меньше чем за скудо.

В ультимативной интонации проговорила проститутка. Этот ультиматум стал последней каплей на душу Суроны. Эти дуры просто не понимают с кем имеют дело виня во всем только ее. Глупые куры, да и только. Мало ей своих переживаний за Гмидаза, так еще и с этими шлюхами нужно все разгладить, минуя свои внутренние чувства.

— Ах ты тварь продажная! Ты еще условия выдвигать будешь. Буду не буду. И сколько монет тебе получать. Да я эти монеты тебе сейчас сама засуну в гузло. Сука драная.