На том конце провода

Я разулась и пошла в том же направлении. Оглядываюсь по сторонам. Современный интерьер, сделано все со вкусом. Прохожу и вижу, как Кирилл помогает своей девушке накрывать на стол. Они, как команда, все действия слажены, им даже не надо говорить, чтобы понять друг друга. Кирилл набирает в чайник воду, передает его Лене. Та ловким движением ставит его на подставку, и нажимает на кнопку. Кирилл идет к холодильнику и достаёт большую кастрюлю, в это время Лена, уже ставит тарелки на стол. Кирилл ставит кастрюлю рядом и начинает раскладывать по тарелкам блюдо, похожее на тушеную картошку. Лена уже ждет у микроволновки и принимает тарелку из его рук, и ставит греться. И пока греется первая тарелка, Кирилл раскладывает вилки на стол, а Лена наливает чай. Вот это да! Идиллия, ни чего не скажешь. Они, как будто тысячу лет женаты.

— Ну и что ты там стоишь? Проходи, садись, сейчас будем кушать. — с улыбкой сказала Лена, когда заметила меня застывшую в нерешительности в проходе.

Я все же решаюсь сесть за стол, кладу руки себе на колени и опускаю голову, и старательно делаю вид, что рассматривание маникюра, который, к слову весь уже облез, намного интереснее, чем наблюдать за этой идеальной парочкой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Лена ставит передо мной тарелку и чашку с чаем.

— Ешь. — скомандовала по-доброму она.

Я поднимаю глаза на нее, отодвигаю тарелку в сторону и нагло вру.

— Спасибо, я не голодна. Я только чай попью и пойду. — и в этот самый момент, когда я смотрела девушке в глаза, и нагло врала. Мой желудок решил, что скрывать правду не имеет смысла, и без зазрения совести, выдал меня со всеми потрохами, громко зарыча на всю кухню. Лена вздернула бровь, и с сомнением посмотрела на меня.

— Ну да, ну да. Так я и поверила. — она пододвинула обратно мою тарелку, сунула мне в руку вилку. — Ешь, не обижай меня.

Я вздохнула и шумно выдохнула. Сейчас любой еде я очень рада. Со вчерашнего вечера, во рту даже маковой росинки не было. Раньше у меня было все. Дорогие вещи, походы в рестораны, в салоны красоты. Машина, квартира. А теперь… Я, как последняя нищенка, радуюсь простой картошке с хлебом. Нет… Я не избалованная девочка, просто я не привыкла к таким условиям. Я жила, ни в чем себе не отказывая. А теперь, что есть у меня? Ничего, кроме нескольких вещей, пару золотых колец с брильянтами, которые я успела прихватить с собой и последние сто рублей в кошельке. Я бежала, так быстро, как могла. Чтобы не подчиняться, и не прогибаться под других. И пусть, вся та роскошь, теперь в прошлом, но я выдержу. Я справлюсь, другие же как-то справляются.

— Вот, а говорила, что не голодная. — радостно восклицает Лена, показывая на мою пустую тарелку.

— Спасибо. — смущенно отвечаю я. Беру грязную тарелку и иду к раковине. Попробую помыть посуду, видела пару раз, как наша горничная это делала. Так, нужно взять губку, капнуть не много средства и потереть о тарелку губкой хорошенько, вроде ни чего сложного.

— Оставь, я сама. — спохватилась Лена, когда я уже почти дошла до раковины. Пожимаю плечами. Сама, так сама. Ставлю тарелку в раковину и иду обратно на свое место. Сажусь и пью чай.

— Может, расскажешь, что у тебя случилось? — спрашивает Кирилл. Лена шуточно щипает его за плечо, и шепотом говорит ему, чтобы отстал со своими расспросами. Я мотаю головой, говоря этим, что не собираюсь делиться своими проблемами, по крайней мере, пока. Когда я буду в них сто процентов уверена, может тогда и раскрою все карты. А пока, это делать опасно. Вдруг они захотят меня сдать.

— Ты можешь все лето жить тут, пока мои родители на даче. Потом, найдем тебе съёмную комнату или квартиру.

Они ко мне так добры, а мне становится очень стыдно, что я не доверяю им. Но ничего с собой поделать не могу. Я не хочу, чтобы меня нашли, не хочу возвращаться в ту жизнь, где меня считают вещью. Которую, можно выгодно продать. Я всего лишь дорогое приобретение. Инвестиция. Все девочки мечтают, чтобы бы у них не был ограничен бюджет, что бы они могли покупать дорогие шмотки, бриллианты, меха. Но на самом деле, в этот нет ничего хорошего, кроме того, что мне удалось попутешествовать и все. Все остальное пшик, пыль в глаза. Я чувствовала себя куклой, дорогой куклой. Которую, наряжают в дорогие одежки, навешивают дорогие украшения. Красят и причесывают, так, как нравится другим, не мне. Кормят всякими яствами, с золотой ложки. С твоим мнением не считаются, ты не должна делать то и это, ты должна делать так и так. Кучу запретов и обязанностей. И где во всем этом, я?

— Спасибо за все. — ставлю аккуратно пустую чашку на стол. — Но я пойду. — встаю из-за стола, успеваю выйти из кухни и…