На тревожных перекрестках - Записки чекиста

— Илларион Спиридонович! — как можно официальнее произнес я. — Дело у нас общее, а мои полномочия можешь проверить в ЦК. Мне нужна помощь, нужны люди. Я иду на ту сторону, понимаешь?

Илларион несколько секунд хмуро молчал, а потом сказал:

— Да, Стась, все понимаю, верю и таиться перед тобой не буду. Слушай.

И он рассказал, что сколотил подпольную повстанческую группу, которая уже провела несколько налетов на оккупантов в районе Шарковщина — Миоры, в одном из боев был ранен в ногу, из-за чего пришлось долго и скрытно отлеживаться, усиленно отводить подозрения властей.

— Ну, раз ты пришел, значит, поработаем снова вместе, — закончил он. Только нужны не липовые, а надежные документы, иначе тебя быстро сцапают.

— А не можешь ли ты такие документы мне изобрести? — спросил я. — На фамилию Воложинова, предположим.

— Не боги горшки обжигают, Стась. Документы я тебе достану. А пока, если придется, выдавай себя за беженца из местечка Козяны.

— Хорошо, тебе виднее. А как у вас насчет оружия?

Молчанов сообщил, что его группа имеет винтовки, пулемет и ручные гранаты. Все это теперь надежно спрятано и ждет своего часа. Иллариона очень обрадовало мое обещание подкинуть оружия, по всему было видно, что партизаны испытывали в нем нехватку.

— Ну, тогда все в порядке! — воскликнул он. — Я возвращусь домой, скажу родителям, чтобы не волновались, и мы с тобой начнем. Надоело сидеть сложа руки!

На следующий день он снова появился в избе Шинко — веселый, жизнерадостный, будто собирался на праздник.

И мы начали действовать — осторожно, осмотрительно, стараясь не дать никакого повода любопытным, среди которых могли оказаться провокаторы.

Между советской и польской разграничительными линиями находилась так называемая нейтральная зона. В этом районе на ее территории располагалось несколько сел. Официально никаких властей здесь не было. Даже базары торговали без явного надзора. Как хозяйственные мужики, мы купили сани и лошадь с упряжью; Макар Шинко помог зашить в хомут топографические карты, а под сиденье саней припрятать 4 цинковых ящика с гранатами и 15 наганов. Сверху все завалили сеном, всякими подстилками и с самым безобидным видом поехали устанавливать связи с подпольщиками. Однако уже в начале пути убедились, что польская полиция и уланы контролируют дороги, внимательно приглядываются к проезжим. Дважды нас останавливали патрули, спрашивали, куда и зачем едем, и Молчанова это обстоятельство отчасти встревожило. Он решил на первых порах не очень-то рисковать.

Мы уже проехали километров пятьдесят, изрядно продрогли, когда Молчанов повернулся ко мне и сказал:

— Послушай, Стась, береженого бог бережет. Как бы нам не влипнуть. Лучше вернемся ко мне домой, в Великое Село. А по пути заедем в деревню Шейки, там живет свой человек, кузнец Виктор Стома. Ты должен его помнить по Дисненскому отряду, поговорим с ним о деле, чтобы времени зря не терять.

— Начнем хотя бы со Стомы, — согласился я, раздосадованный помехами.

Вскоре мы заехали во двор к Виктору, но переговорить с ним не успели. Зацокали копыта, и два улана потребовали кузнеца, надо было подковать лошадей целого взвода.

Виктор, бросив на нас унылый взгляд, пошел в кузницу, а мы без промедления двинулись в Великое Село, чтобы не привлекать внимания кавалеристов.

Так безрезультатно закончился первый день нашей подпольной работы.

— Не тужи, Стась, — сказал Илларион, заметив на моем лице явное огорчение. Тише едешь — дальше будешь. Знакомься с моей семьей, ешь, отдыхай, а я пока перепрячу все богатство, что лежит в наших санях.

После горячего ужина мне неимоверно захотелось спать, однако я долго не мог заснуть, беспокоясь за сохранность гранат и наганов. И лишь после того, как Илларион вернулся в избу, румяный от мороза, и шепнул, что все в порядке, любой кобель не сыщет, я ткнулся носом в подушку.

Назавтра выдался ненастный вечер. Быстро стемнело. За окном мело, ветер расхлестывал снежную пыль, стучался в окно.

— Илларион, так и будем на печке отлеживаться? — тихо спросил я.

— Нет, не будем, — ответил Молчанов. — Я успел кое-куда заглянуть. Сейчас пойдем на вечеринку, что-то поплясать охота.

— Ты что, кому это нужно?

Молчанов усмехнулся и заговорщически подмигнул:

— Серьезный ты человек, Стась, но не всегда догадливый. Самому ведь невтерпеж с верными людьми знакомиться. Танцы только предлог, на вечеринке можно кое-кого повидать. Понял? Тогда пошли!

В просторной деревенской избе набилось много народу, так что можно было, оставаясь незаметным, спокойно разглядывать людей и тихо беседовать с кем надо. Здесь я увидел старого знакомого, бывшего красноармейца, подпольщика Владимира Пуговку и его друзей — Павла и Куприяна Евдокимовых, Виктора Поляка и Кухту. Все остальные тоже в свое время служили в Красной Армии, а теперь крестьянствовали, скрывая от властей свое боевое прошлое и ненависть к оккупантам.