На тревожных перекрестках - Записки чекиста

Он разговорился с секретарями о партийно-организационных вопросах, и когда закончил, мы попрощались и вышли во двор обкома. Здесь было людно, стояли запряженные в сани или оседланные лошади. Их заиндевелая шерсть свидетельствовала о том, что за ночь они покрыли не один десяток верст. В дом входили все новые и новые люди. Стоявшие у дверей автоматчики проверяли у приезжающих документы. Впечатление тихих мирных будней рассеялось, мы находились в партийном штабе, куда со всех сторон Минской области стекались командиры партизанских отрядов и бригад, работники подпольных райкомов, секретари первичных парторганизаций, разведчики, сотрудники особых отделов.

Среди сновавших по двору вооруженных парней я вдруг увидел знакомое лицо. Натренированная память тут же подсказала: Гейнц Карлович Линке. Отдельная мотострелковая бригада особого назначения НКВД, оборона Москвы.

Оказалось, Гейнц Линке был заброшен в Белоруссию с группой десантников-парашютистов, выполнил оперативное задание, а затем был прикомандирован к подпольному обкому. Меня он попросил:

- Возьмите к себе в отряд! Я все же оперативник, чекист, пригожусь, вот увидите.

- В Минск пойдешь? - спросил я Гейнца.

По национальности он был немец, и это обстоятельство могло помочь нам в реализации заветного плана. Гитлеровский гаулейтер Вильгельм Кубе был приговорен белорусским народом к смертной казни. Путей к исполнению приговора искали многие командиры партизан и подпольщиков. Если Линке одеть в немецкую форму и послать в Минск, он может многое сделать для ликвидации Кубе.

- Хоть к черту на рога,- ответил смелый боец.

- Тогда я должен поговорить с секретарями обкома.

В обкоме меня внимательно выслушали и согласились уступить Линке для работы в подпольной организации, действовавшей под руководством нашего спецотряда.

В Зеленки мы вернулись к вечеру и стали дожидаться разведчиков из Гресского леса.

2 февраля ночью вся деревня и оба отряда собрались у хаты радистов возле старенького репродуктора. Диктор Левитан гибким звенящим голосом читал сообщение о капитуляции остатков окруженной в Сталинграде армии Паулюса. Германская армия потерпела наиболее сокрушительный разгром за всю войну, наступление советских войск продолжалось. В Зеленках воцарилась праздничная атмосфера, партизаны и крестьяне из рук в руки передавали записанный радистами и размноженный на машинке приказ Верховного Главнокомандующего о великой победе на Волге. Мой замполит и комиссар отряда имени Фрунзе весь следующий день провели среди народа, без конца повторяя и разъясняя важные известия, сообщенные Москвой.

Мы тогда еще не знали, что Сталинградская битва станет переломным пунктом Отечественной войны, однако каждый советский человек в тылу врага всем сердцем ощущал неумолимое приближение окончательного краха гитлеровской Германии и ее сателлитов. Над партизанским краем зажглось зарево победы.

Спустя еще день или два возвратился Меньшиков с разведчиками. Секреты заметили их далеко в поле и сообщили в штаб. Встречать лыжников вышли все бойцы, свободные от нарядов, каждому хотелось расспросить о судьбе товарищей, потерявшихся во время наших контрманевров. Гром, Кусков и я тоже выбежали из хаты. Снедаемый нетерпением, замполит издалека закричал:

- Ну как? Как там наши?

Усталый Меньшиков прибавил шаг, подкатил к нам, затормозил и тяжело оперся на лыжные палки.

- Да говори ты скорей! - затеребил его Гром.

Мы все трое были готовы к самому худшему и пытливо всматривались в румяное лицо начальника разведки, обожженное морозом, ветром и зимним солнцем почти до темноты. Дмитрий устало улыбнулся. У нас отлегло от сердца.

- Не дрейфьте, братва,- хрипло заговорил наконец Меньшиков.- Все как есть живы, здоровы и шлют командованию отряда боевой привет!

Мы кинулись обнимать хорошего человека, потом поволокли его в штаб, стали поить чаем и выспрашивать подробности. Поглядев в оттаявшее окно, я заметил, что бойцы расхватали всех разведчиков и тоже повели в свои хаты узнавать новости.

- Наш лагерь цел, как это ни странно,- рассказывал Дмитрий,- только сильно поврежден артналетами и стрелковым огнем. Фрицы в него не вошли, испугались табличек "Осторожно, мины!", которые у нас всюду понатыканы...

- Здорово! - возбужденно воскликнул Гром.

- В лагере мы нашли всех отколовшихся. И Лось там, и Малев, и Шешко с автоматчиками, и Костя Сермяжко с диверсантами, операцию провел успешно, без потерь, и вернулся на базу. Живут в нашем лагере и отряды Сороки и Мотевосяна. Наш прорыв на юг, в Полесье, сбил фашистов с панталыку. Среди них разнесся слух, якобы через железную дорогу прошло соединение советских регулярных войск...

- Ну не могут они без паники и преувеличений,- опять перебил рассказчика замполит.- У страха глаза велики!

- Пусть себе заблуждаются,- заметил я.- Нам это не повредит.

- Уже помогло! - обрадовался Меньшиков.- Сами придумали, что соединение, и сами испугались преследовать наличными силами!

- Ай да стратеги! - засмеялся Тимофей Кусков.

- У них своя доморощенная арифметика,- раздраженно произнес Арестович.Геббельсы проклятые.