На тревожных перекрестках - Записки чекиста

Отец и дочь возвращались домой к вечеру. Красивый, уютный Минск было не узнать. Зверские бомбежки фашистских варваров изуродовали милый облик города. Повсюду возле обгорелых и разрушенных зданий лежали убитые и раненые, валялись домашние вещи, зияли глубокие воронки. Врублевские помогли двум раненым лейтенанту и красноармейцу добраться до Центрального сквера, где стояли зенитные орудия и находился пункт первой помощи.

Домой вернулись поздно, опаленные пожарищами родного города, многое пережившие в этот день. Александр Александрович как бы заново узнал свою старшую дочь - смелую, несгибаемую, решительную. И в этот вечер он смог сказать ей, что по условиям работы на производстве не может эвакуироваться вместе со всеми, их семья вынуждена остаться в городе, который со дня на день захватит враг.

- Уж очень быстро двигаются,- сказал отец.- Кто бы мог предвидеть!

И в самом деле, продвижение гитлеровских войск на Западном фронте было стремительным.

Рае запомнились серые, запыленные мотоциклисты, первыми вступившие в полуразрушенный город. За ними появились танки с черными крестами на бортах и скрылись на дороге по направлению к аэродрому.

Потянулись дни черной неволи. В городе не стало еды, одежды, соли, не стало свободы, над каждой человеческой судьбой нависла угроза расправы и смерти. В эту тяжкую, глухую пору семье Врублевских помогло то, что ее глава был мастером на все руки. Работал от темна до темна, добывал пропитание родным и себе и между тем делал еще кое-что, о чем пока не ставил в известность Раю. Она далеко не сразу узнала о том, что их дом по улице Чкалова, 55, превратился в конспиративную квартиру подпольщиков.

Дела на этой квартире начались с малого: отец и бабушка дали переодеться двум нашим летчикам, которые не успели взлететь и остались на захваченной территории. Минчане в те дни вообще широко помогали укрываться окруженным бойцам и командирам Красной Армии, делились с ними последним, провожали на восток, туда, куда откатывался фронт.

Осенью фашисты стали вывозить минскую молодежь на работу в Германию. Отец и мысли не мог допустить, чтобы Рая угодила на чужбину в рабство. Отправил ее к родственникам в деревню Станьково. Там один их них, Валентин Пекарский, сказал ей, что из сельской местности тоже увозят, поэтому надо вернуться в Минск и устроиться на работу к оккупантам, например, в общежития при аэродроме - убирать комнаты, мыть полы. Немцы, по его сведениям, охотно принимают белорусских девушек. Раиса никак не могла понять, к чему клонит Валентин, и наотрез отказалась прислуживать захватчикам.

- Эх ты! - промолвил Пекарский.- А ведь такое удобное место для работы!

Рая и тогда не поняла, какую именно работу имеет в виду ее родственник. Но она вернулась в Минск. Валентин не раз появлялся у них, вел какие-то разговоры с ее отцом. Однажды она увидела, как отец передал Валентину несколько хорошо сделанных финских ножей. Рая заинтересовалась этим, и Пекарский, видя, что дальше скрывать от нее бесполезно, сказал, что и ей пора начинать подпольную борьбу.

- А с чего начинать? - поинтересовалась Раиса.

- Со сбора всего, что пригодится для борьбы с врагом,- ответил Валентин.А главное сейчас - агитация и пропаганда среди населения, надо поддержать в людях веру в нашу победу!

Отец и Пекарский справедливо решили, что ей, прежде чем браться за дела подполья, необходимо застраховать себя от увоза в неметчину. А для этого надо поступить на работу к оккупантам, как это ни противно, и сделать это побыстрей - ведь уже наступила зима, первая военная...

Неподалеку от дома Врублевских работала группа советских военнопленных. Рая частенько навещала их и с разрешения конвоира Адольфа передавала им что-нибудь поесть. Однажды Адольф спросил у Раи, не согласится ли она постирать белье его начальнику. Преодолевая гадливость, она ответила утвердительно. За это конвоир предложил устроить ее на работу в немецкий склад в районе Козырева. И на это Рая согласилась, поскольку знала теперь, что делает это в интересах подполья.