На тревожных перекрестках - Записки чекиста

Дважды, помахивая легким платочком, на дороге появлялась дочь солтыса Эмилия. Оба раза она сообщала командиру, что отец просит пока терпеливо ждать, так как он собирает сведения и договаривается, а с кем и о чем - этого она не знала. Девушка весело болтала с нами, рассказывала деревенские новости и выгружала из корзинки сало, яйца и молоко.

Ожидание изматывало. Ранее терпеливый, спокойный и насмешливый, Петя Курзин начал нервничать и спросил командира:

- Долго мы еще здесь будем прохлаждаться?

Посоветовавшись с Нехведовичем, мы решили, что я снова отправлюсь в Пядонь. И когда наступила ночь, я по знакомым уже ориентирам быстро дошел до деревни.

Моему появлению Зыс нисколько не удивился, только спросил:

- Заждались? Ничего не попишешь, в нашем деле требуется терпение. Зато есть приятные новости.

Он сообщил, что установил связь с несколькими ближайшими подпольными группами, а свою привел в боевую готовность. Его рассказ соседям о том, что поблизости находится отряд, перешедший линию фронта, вызвал у подпольщиков энтузиазм, прилив энергии, и они просто рвутся в совместную операцию. Есть такой план.

В ближайших деревнях размещается 24-й пехотный полк польской армии. Через своих разведчиков Зысу стало известно, что в первой декаде мая по дороге Бегомль - Мстиж поедет войсковой казначей выплачивать офицерскому составу жалованье. Так как для подпольной работы, для приобретения боеприпасов, продуктов и подкупа жандармов и чиновников требуются деньги, Зыс предложил на казначея совершить нападение.

- Экспроприация? - спросил я.- Надо подумать. Ведь мы коммунисты, подпольщики, и вряд ли следует давать польским властям повод называть нас разбойниками с большой дороги.

Но Зыс стоял на своем, и мы пошли к нашему командиру, чтобы он разрешил наш спор. Нехведович внимательно выслушал нас и сказал:

- Товарищ Зыс прав. Мы должны жить за счет противника, забирая у него оружие, продовольствие и другие материальные ценности, в том числе деньги. Такова логика партизанской войны.

Командир принял решение: организовать засаду, охрану и казначея разоружить, но не убивать, а деньги разделить между наиболее нуждающимися крестьянами и часть взять себе для нужд подполья.

- Эти польские злотые нам крепко пригодятся,- сказал он.- Пусть оккупанты и их лживые газетенки изображают нас в любом виде, а мы сделаем полезное дело: и деньги добудем, и напомним о себе - пусть паны не думают, что они здесь хозяева.

Организовать первую боевую операцию командир поручил мне. Условились, что Зыс выделит своих людей, сведет меня с ними, а сам в день операции будет находиться в деревне, чтобы его все видели, и не могли ни в чем заподозрить.

На первый взгляд дело казалось несложным, однако и оно требовало вдумчивой, кропотливой и тщательной подготовки. Надо было выбрать место для засады, познакомиться с участниками вооруженного нападения из других групп, точно выяснить день и час проезда войскового казначея.

На это ушло несколько суток. Майскими ночами я пробирался в деревню Пядонь, знакомился с приходившими в хату солтыса подпольщиками, прислушивался к их советам. Ведь они лучше меня знали местность и повадки оккупантов. А через несколько дней я собрал и проинструктировал всю оперативную группу. Она насчитывала 30 человек, в том числе все мы, кроме Нехведовича. Примерно в 16 километрах от Мстижа, вблизи деревни Осовы, мы устроили засаду. Кто укрылся в придорожных кустах, кто за стволами толстых дубов. Наше вооружение состояло из винтовок, охотничьих ружей и револьверов. У меня, как у командира, кроме карабина, был еще наган.

В первые сутки ожидаемый экипаж не появился. Лишь в середине следующего дня на дороге показался черный фаэтон, за которым пылили две подводы с солдатами. Лошади шли медленно, вокруг царила тишина, которую изредка нарушали далекий лай собак да перелив лесных птичьих голосов. Возница фаэтона беспечно покуривал, а сидевший рядом с ним вооруженный солдат дремал.

Оперативная группа приготовилась к бою. Обстановка нам благоприятствовала: противник был усыплен тишиной и покоем и ни о каком нападении даже не помышлял.

- Без крайней нужды солдат не убивать,- сказал я.- Ждать моего сигнала.

Казначейский кортеж не спеша приближался.

Как только фаэтон подъехал почти вплотную, я выстрелил в воздух и выскочил на дорогу. За мной стремительно рванулись к подводам остальные партизаны. Солдаты были ошеломлены и не оказали никакого сопротивления. Через минуту все их оружие оказалось в наших руках. Казначей, тощий человек в мундире с галунами, уронив пенсне, дрожащими от страха руками открыл стоявший у него в ногах денежный ящик и стал креститься, бормоча молитву. Глядя на него, стали креститься и некоторые другие солдаты.

Когда пачки денежных купюр были уложены в мешок, я сказал солдатам по-польски:

- Не трусьте, мужики. Мы знаем, что вы из-под палки служите своим панам, и вас не тронем. А офицерские деньги используем на нужды народа. Пану казначею выдадим расписку, и идите на все четыре стороны.