На тревожных перекрестках - Записки чекиста

Несколько дней спустя такой случай представился. Из Восточной Пруссии беспрепятственно эвакуировался кавалерийский корпус Гая, и товарищи, договорившись с командованием, пристроили нас в воинский эшелон. Вскоре он прибыл в Смоленск, а на следующий день мы уже беседовали с секретарем ЦК Компартии Литвы товарищем Мицкявичусом (Капсукасом), возглавлявшим в 1918-1919 годах первое Советское правительство Литвы.

Винцас Симанович долго и задушевно беседовал с нами, выслушал отчет о положении в литовских городах и уездах, поблагодарил за проделанную работу и в конце разговора предложил несколько дней отдохнуть, пока ЦК не определит нашу дальнейшую судьбу.

Шел ноябрь 1920 года.

Все время, пока я находился в Литве, мне очень хотелось повидать родных отца, мать, сестру Людмилу, переехавшую сюда из Москвы незадолго до контрреволюционного переворота в республике. Однако по условиям конспирации я не мог сделать этого и ни разу не высказал своего желания партийному руководству. Ограничился тем, что, покидая Литву, послал письмо сестренке, в котором коротко сообщил, мол, жив и здоров, был проездом на родине, теперь возвращаюсь в Россию, надеюсь на встречу, когда в Прибалтике будет восстановлена Советская власть.

Моя надежда сбылась через 20 лет. Я уже не застал в живых отца, умершего в 1923 году, но с матерью и Людмилой повстречался. Сестра сказала, что письмо мое она тогда получила, но слабо верила в то, что нам доведется увидеться.

- Ты всегда был сорвиголовой, Стась, и просто удивительно, как ты уцелел во всех этих переделках. Видно, бог все-таки есть, и он услышал молитвы нашей бедной мамы!

- Насчет бога не согласен,- ответил я,- а вот в счастливую случайность верю. Уцелел только благодаря ей!

Снова Западная Белоруссия

Второй псевдоним.- Старый друг Илларион Молчанов.- Допрос вперемежку с грабежом.- Погони не было.- Помещичья дочь.- Провокатор.- Рижский договор и предчувствие новых сражений

Признаться, после возвращения из Литвы я с большим желанием перешел бы на мирную работу. Страна приступала к ликвидации последствий двух войн, всюду требовались рабочие руки. С каким удовольствием я вернулся бы к профессии арматурщика, поехал бы на любую стройку возводить железобетонные корпуса, а то поступил бы учиться. Согласен был послужить еще в Красной Армии, если надо, принять участие в последних боях гражданской войны, в искоренении бандитских гнезд на советской земле.

Но в ЦК Компартии Белоруссии, куда я пришел после небольшого отдыха, смотрели иначе на мое будущее. У меня имелся опыт нелегальной работы, а партии были нужны такие люди для развертывания борьбы на захваченных польскими панами западнобелорусских землях.

- Выходит, опять в тыл врага, в подполье? - задал я риторический вопрос, понимая, что мечты о мирной жизни, о работе на стройке или учебе придется оставить.

- Выходит так, дорогой товарищ Ваупшасов,- сказал работник ЦК.- Правда, вы теперь не Ваупшасов, а Воложинов.

- А может, мне лучше остаться в Красной Армии?

- Красная Армия воюет,- сказал он.- И вы будете воевать. Есть большая необходимость в том, чтобы подорвать тыл белополяков, развернуть партизанскую войну и в конце концов освободить от врага оккупированную им территорию. Партия вам доверяет и надеется, что и на этот раз вы отлично справитесь с заданием.

- Спасибо,- ответил я.- Постараюсь оправдать.

- Сколько времени вам потребуется для подготовки?

- Два-три дня.

- Замечательно. Как раз будут готовы пароли и явки, и можно будет смело отправляться в путь.

Итак, меня снова ждала опасная судьба подпольщика, агитатора и организатора народных масс, попавших под власть шляхетских оккупантов. Я мысленно представлял себе встречи со старыми боевыми друзьями и заранее предвкушал сердечные беседы с ними где-нибудь в лесном шалаше или на заброшенном хуторе. Нелегкое дело сражаться в тылу врага, зато какие люди тебя окружают!

ЦК выделил мне для работы Дисненский и Вилейский уезды Западной Белоруссии, и в один из декабрьских дней 1920 года поезд с давно не мытыми и не ремонтированными вагонами привез меня в Полоцк. Здесь, в горкоме партии, меня познакомили с обстановкой в моих районах, уточнили явки, я заучил на память несколько фамилий связных и через неделю очутился вблизи советско-польской границы. Отсюда моя дорога лежала на ту сторону, в Дисненский уезд.