На тревожных перекрестках - Записки чекиста

На партизанской базе в Налибокской пуще я доложил Павлу Корчику и Стефану Скульскому о работе отряда, о политическом положении в окрестных районах. Освобожденные товарищи поблагодарили бойцов за отлично проведенную операцию и приняли участие в ее разборе. На нем было выяснено, почему так быстро пришла помощь гарнизону города: ее вызвали телеграфисты, оставленные нами у действующих аппаратов. Хорошо, что эта оплошность не смогла в корне изменить ход событий. Удар партизан был сокрушителен, а их героизм беспределен.

Тем временем хорошо законспирированные разведчики сообщили нам из Столбцов, что через несколько часов после партизанского налета в город вошли регулярные воинские части: пехота, артиллерия, броневики. В уезде введено осадное положение. Звучное эхо Столбцовской операции прокатилось по всей Польше. Но среди приятных известий была одна горькая подробность. В суматохе боя никто не заметил, как тяжело раненным упал славный разведчик Петр Иода. Уланы схватили его, избили и провели по улицам, подгоняя прикладами. Он еле переставлял ноги, опухший и окровавленный, сопровождаемый сострадальческими взглядами и глухим ропотом трудового люда. Военный суд оккупантов приговорил Иоду к смертной казни.

Долгие годы я считал Петра погибшим. Партизаны не знали, что расстрел ему был заменен вечной каторгой. В 1939 году Красная Армия, совершая освободительный поход в Западную Украину и Западную Белоруссию, вызволила славного бойца из каторжной тюрьмы. Он пробыл в заключении 15 лет.

Я повстречался с Петром Иодой почти случайно, объезжая в 1957 году места былых схваток. Время посеребрило его голову, прорезало глубокие морщины на смелом лице, заметно постарел партизанский разведчик, но все еще продолжал в меру сил работать в колхозе.

Кроме Йоды в операции особенно отличились партизаны Филипп Яблонский, Адам и Михаил Дзики, Дмитрий Балашко, Алексей Наркевич, Виктор Залесский, Константин Лапковский, Даниил Попкович, Леонид Чарный, Михаил Усик, Иван Ремейко, Константин Абанович, Сергей Радкевич, Асонович, Литвинкович, Константин Лапытько и Софрон Макаревич. Отважными бойцами показали себя все без исключения.

Нечто противоположное происходило с нашими врагами. Уже в послевоенное время мне удалось разыскать в трофейных архивах донесение в штаб IX польского военного округа. Оно написано сразу же после Столбцовского боя, 4 августа 1924 года. Интересно, что противник преувеличил наши силы почти вдвое,- в документе говорится, что на город напало 100 партизан.

Автор пишет, что, разделившись на группы, нападающие почти одновременно обстреляли "из пулеметов и винтовок староство, управление полиции, городской полицейский участок, рынок и вокзал". Затем он пытается подробно описать ход боя, всячески стараясь фальсифицировать действительные факты, скрыть растерянность перетрусившего гарнизона. Но стремясь показать "отвагу" полицейских, автор, сам того не подозревая, оказал плохую услугу стражам порядка. Он пишет, например: "Полицейский Шевчик упал на пол и притворился убитым",- это вместо того, чтобы оказать нам вооруженное сопротивление. "В конюшне было 3 полицейских, из которых 2 спрятались в сене, а третий по требованию партизан вывел 7 полицейских лошадей". В том же духе вели себя тюремщики: когда к ним ворвались наши бойцы, "дежурный полицейский Ян Нога спрятался в коридоре за дверью" и отчетливо слышал, как партизаны освобождали из камер заключенных.

Много позже боя в Столбцах я узнал еще одну, самую важную подробность: оказывается, нашей операцией издалека руководил один из видных партийных деятелей, член бюро ЦК Коммунистической партии Западной Белоруссии Адам Семенович Качоровский (Славинский). Он ее задумал, пристально следил за ее подготовкой, а потом вместе с нами радовался успеху, поздравлял с освобождением товарищей по ЦК Логиновича и Мертенса.

За вашу и нашу свободу!

Славный сын партии Адам Славинский.-Пламенная мечта Железного Феликса.-1-я польская Красная армия.- В рядах повстанцев.-Ксендз-"коммунист"

Во второй половине 20-х годов мне пришлось неоднократно встречаться с Адамом Семеновичем в Минске. Тогда он был членом Польбюро при ЦК КП(б)Б, представителем Компартии Западной Белоруссии, секретарем Минского окружного комитета КП(б)Б, вел большую, напряженную партийную работу.

Ему было 40-45 лет, он 1885 года рождения. Возраст далеко не преклонный, но мне он казался весьма пожилым. Этому впечатлению способствовало то обстоятельство, что за плечами у него была нелегкая, полная опасностей жизнь профессионального революционера, отважного подпольщика, героического комиссара гражданской войны.

Среднего роста, худощавый, он носил бороду и усы, густые с проседью волосы зачесывал назад. Я часто видел его таким, каким он запечатлен на фотоснимках той поры,- в военной гимнастерке с петлицами и орденом Красного Знамени на груди, полученным за подвиги в боях. Он говорил голосом звучным, твердым, в редкие минуты отдыха любил пошутить и посмеяться. При ходьбе прихрамывал на раненую ногу.