На тревожных перекрестках - Записки чекиста

На 4 марта у меня были назначены служебные встречи, связанные с борьбой против пятой колонны, в Картахене, куда я должен был поспеть не позднее десяти утра. Ранним утром вместе с переводчицей, которая заменила Павла, я выехал из Валенсии на автомашине. Но вскоре в пути испортился мотор, встречи срывались, и я решил, не теряя времени, возвратиться назад. В Валенсию мы добрались лишь поздним вечером. Меня ожидало сообщение о том, что старший советник центрально-южной зоны Шилов несколько раз справлялся обо мне и просил немедленно связаться с ним. Я сразу же позвонил Михаилу Степановичу, и тот, обрадовавшись, сказал, что все товарищи уже собрались у него и ждут моего приезда.

- Выезжайте, не теряя ни минуты! - заключил Шилов.

- Хорошо. Еду!

Шилов размещался в усадьбе Ампаро близ Валенсии, поездка заняла совсем немного времени. Когда я ехал, меня поразило и насторожило одно обстоятельство. Был воскресный вечер, но улицы Валенсии почему-то не были освещены, выглядели пустынными и заброшенными. А ведь обычно в такую пору шумная толпа заполняла тротуары, сверкали электрические огни, переливались всеми цветами радуги рекламные щиты, повсюду звучала музыка. А сейчас попадались лишь небольшие группы разношерстно одетых людей с винтовками за плечами. Очень скоро я узнал, что это были патрули отрядов пятой колонны. Вот оно как оборачивались дела!

У Михаила Степановича собралось человек сорок, большей частью военные советники. По лицам присутствующих можно было сразу определить, что случилось что-то весьма неприятное. Здесь же находилась Долорес Ибаррури. Вид у нее был крайне утомленный и горестный. В черных волосах явственно и скорбно поблескивали седые пряди.

Действительно, новости были трагичны. После долгого героического сопротивления пал Мадрид. Некоторые воинские части, попавшие под влияние изменника Касадо, взбунтовались и перестали подчиняться республиканскому командованию.

Обстановка сразу же катастрофически ухудшилась.

Падение республики

Мужественная Долорес.- Нам грозят расправой.-Приговорены к расстрелу.Покушение.-Домашний арест в Африке.-К родным берегам

С виллы в Ампаро я немедленно установил связь с командиром партизанского корпуса. Товарищ У. сообщил, что в Валенсию уже вступили части, поддерживающие предателя Касадо, и отряды пятой колонны. Комкор намеревался бросить против них одну из своих дивизий, слушателей спецшколы и снова занять город.

Его информацию я тут же передал Долорес Ибаррури. Она печально и устало проговорила:

- Нет, делать этого не следует. Спасти республику уже невозможно, жертвы будут напрасными. Надо беречь людей, они сделали все, что в их силах. Передайте, пожалуйста, мое мнение командиру корпуса.

Я снова связался по телефону с товарищем У., рассказал, что думает о его планах Пасионария, и посоветовал ему пробиться на аэродром для эвакуации в СССР. От моего предложения он отказался.

- Благодарю, дружище Альфред. Пока не надо. Я все предусмотрел. Надо позаботиться о безопасности Долорес! Слышишь?

Пасионария в сопровождении члена ЦК Доминго Хирона и других товарищей из Ампаро выехала в Мурсию и временно остановилась в окрестностях города под звучным названием Эль Пальмира (Пальмовая роща).

Тем временем Касадо развил бурную деятельность. 6 марта он выступил по радио и вылил ушаты грязной клеветы на Советский Союз и советских добровольцев, причем осмелился заявить, будто бы кровь в Испании льется по приказу из Москвы. Не ограничиваясь этим, он призвал наблюдать за портами и аэродромами, чтобы "ответственные за испанскую трагедию не могли теперь сбежать". Эти наглые провокационные заявления Касадо делал, отлично зная, что интернациональные бригады еще осенью 1938 года покинули Испанию, как того пожелало правительство Негрина, и что советские танкисты, летчики, моряки и другие добровольцы, самоотверженно сражавшиеся за свободу Испании, уже давно не принимали непосредственного участия в боях на фронте. Следовательно, изменник имел в виду только нас, несколько десятков военных советников и переводчиков, оставшихся на истерзанной земле Испании до последних дней республики. Но чего еще было ожидать от ренегата?

Так или иначе, а мы должны были уезжать. Свой долг перед испанским народом мы выполнили до конца, и теперь надо было попытаться покинуть страну, вопреки козням предателей.

На рассвете 7 марта под охраной броневика и бойцов партизанского корпуса последняя группа военных советников выехала из Ампаро на заранее подготовленную небольшую посадочную площадку в районе Альбасете близ хутора Бонете. Вскоре там приземлился двухмоторный французский самолет. Пилот и бортмеханик были членами компартии Франции и прилетели за нами по договоренности с советскими представителями в Париже.

В тот же день, приняв на борт восемь человек - переводчиц Е. Будагову, Е. Корсика и больных советников, самолет перебросил их через Средиземное море на побережье Африки, в портовый город Оран, находившийся тогда на территории французской колонии Алжир.