На тревожных перекрестках - Записки чекиста

Вскоре Владимир и Константин блестяще подтвердили свою репутацию смелых, оперативных, деловитых подпольщиков, людей, верных данному слову.

Замполит Гром и я сидели в штабной палатке нашего летнего лагеря, работая над очередным воззванием к населению Минска. Неподалеку послышался гудок автомашины. Мы встрепенулись и прислушались.

— Опять кто-то пожаловал, — пробормотал Гром. — Новые перебежчики?

Выйдя из палатки, увидели за деревьями большой немецкий грузовик марки «бюсинг», окруженный партизанами. Подошли поближе. У машины возились Анатолий Чернов и два молодых эсэсовца, курчавые, ловкие и стройные. Чернов сейчас постоянно находился с другими разведчиками на нашем форпосте в Озеричине, и я решил, что это он отбил у врагов автомобиль и пригнал его в лагерь. А эсэсовцы, вероятно, пленные, но почему вооружены пистолетами и не под охраной? Надо сказать, солдаты и офицеры войск СС не так часто сдавались живыми партизанам, отлично зная, что их ждет справедливый народный суд, и перебежчиков из их среды тоже почти не было. Выходит, случай исключительный и надо в конце концов разобраться.

Гром и я ожидали доклада Чернова, а тот вдруг сказал эсэсовцам:

— Командир отряда и замполит. Знакомьтесь. Парни в черных мундирах отрекомендовались:

— Константин Сенько.

— Владимир Сенько.

— Так вот вы какие, наши орлы! — ласково повторял Гром, пожимая руки славным ребятам.

Я тоже говорил им что-то хорошее, был взволнован встречей.

— А что же у вас в машине, друзья? Владимир ответил:

— Соль, сахар, табак, мука и прочая мелочь.

— Хороша мелочь! — воскликнул замполит. — Откуда?

— Из немецких складов, — пояснили братья Сенько. — Михаил Гуринович передал, что у сестренки не всегда соли хватает в борще, вот мы и решили ей пособить.

— Как же вам удалось?

— Очень просто. Увидели у склада машину с грузом и решили угнать. Новый наш подпольщик Михаил Иванов заговорил зубы охране, а мы вскочили в кабину и дали газ. Темно было, не поймали.

— Ну и парни! Ну и ловкачи! — зашумели партизаны.

— Не ловкачи, а храбрецы! — поправил Гром. — Великолепное самообладание, точный расчет.

— Лихости тоже хватает, — заметил я. — Ну, да мы еще поговорим об этом. А сейчас объявляю вам благодарность за удачно проведенную операцию.

— Спасибо… Служим Советскому Союзу… — растерянно, вразнобой ответили братья.

Партизаны заулыбались, видно было, что скромность молодых подпольщиков понравилась всем не меньше их отваги.

К машине подбежали женщины из хозяйственного взвода, и среди них Мария Сенько. Узнав и обняв братьев, она не удержалась, расплакалась. Владимир и Константин ее успокаивали:

— Полно, полно, сестренка. Соли у тебя теперь будет достаточно.

— Ах, при чем здесь соль, — жалобно бормотала Мария. — За вас, дураков, опасаюсь. Чем вы там в городе занимаетесь, да еще в черной форме? Головой рискуете…

— Риск — мужское дело, — сказал я ей. — Братья твои — герои, а чтоб стали осторожней, я с ними поговорю.

Гром и я увели ребят в штабную палатку и подробно с ними побеседовали. Прежде всего я запретил им совершать налеты на продовольственные склады. Особой нужды для отряда в этом не было, и рисковать собой на таких акциях не стоило. Братья Сенько получили совет о мерах соблюдения предосторожности в подготовке и проведении боевых операций. Мы дали им задание связаться с крупным минским подпольщиком, известным врачом профессором Евгением Владимировичем Клумовым, попросить его помочь в распространении написанного нами воззвания к интеллигенции с призывом всеми силами противодействовать захватчикам в разграблении научных и художественных ценностей.

Братья выполнили поручение. Профессор Клумов, внесший большой вклад в нелегальную работу, оборудовавший для белорусских партизан два полевых госпиталя, снабжавший медикаментами несколько отрядов, спасавший от гибели советских патриотов, попавших в лапы врага, стал сотрудничать и с нашим спецотрядом. Но осенью 1943 года его схватили ищейки СД, а на следующий год он погиб в застенке вместе с женой, Г. Н. Клумовой.

В августе мы и сами провели операцию по освобождению 60 военнопленных. Занимались ею Максим Воронков и Михаил Гуринович с помощью подпольщиков. В одной из секций фашистского лагеря, где была власовская охрана, провели разъяснительную работу среди солдат, те перешли на нашу сторону и привели с собою пленных. Многие из них были в ужасном состоянии, им потребовалась длительная медицинская помощь наших врачей Лаврика, Чиркина и Островского. Впоследствии все освобожденные узники стали участвовать в боевой деятельности отряда.

На новой встрече в Озеричине командир подпольной группы Константин Илларионович Мурашко сообщил, что почти все маломагнитные мины израсходованы.

— Так быстро? — удивился я.