На тринадцати ветрах. Книги 1-4

— Вы говорите как по писаному, Анн-Мари! Я бы слушал вас часами, но вы забываете об одном: с годами люди меняются, и я лучшее тому доказательство. Если бы в то время, когда Феликс женился на мадемуазель де Монтандр, мне сказали, что однажды я влюблюсь в этот слишком пышный цветочный букет, который все время вмешивался в то, что его не касалось, я бы назвал такого пророка безумцем. И вот теперь я умираю от любви к ней!

— Умирать определенно не следует! Живи, мой великан, и пусть время сделает свое дело!

— Время мне не поможет, если она выйдет замуж за Ламориньера!

— Уведомительные письма еще не написаны! Наша Роза — женщина благородного происхождения, но прежде всего она женщина... а не ангел. Только ангел смог бы проглотить, не поморщившись, тот отвратительный напиток, который ты заставил ее выпить по вине твоей племянницы. Может быть, ей тоже хочется по-своему тебе ответить?

— Если бы только ваши слова оказались правдой!

И все же уговоры давней подруги немного успокоили Гийома, как и тепло душистой водки. А еще ему согревала душу перспектива визитов в Шантелу — от него до Варанвиля меньше половины лье — и обещание мадемуазель Леусуа поселиться там, когда подойдет решающий момент. Поэтому Гийом шагом направился в «Тринадцать ветров», не обращая внимания на беспокойство Сахиба, который не привык к такому движению. Тремэну совершенно не хотелось возвращаться в свой прекрасный дом, ставший таким негостеприимным благодаря присутствию мисс Тримейн, обосновавшейся там, словно паук в паутине. И это нежелание оказалось настолько сильным, что Гийом на полдороге развернул Сахиба, пустил его галопом и вернулся в Сен-Ва, чтобы напроситься на ужин к своему старому другу, пекарю Луи Кантену. Порция вкусного горячего супа и вечер в кругу этой простой, гостеприимной и дружелюбной семьи принесут ему больше пользы, чем трапеза в компании элегически настроенного мистера Брента и двух мальчишек, которых уже приводили в отчаяние постоянные вздохи наставника.

А в это время Элизабет с удовольствием открывала для себя Шантелу. Маленький замок был построен в самом начале предыдущего века и стоял, по выражению госпожи де Шантелу, на «вздохе» земли. Поэтому он слегка, но все же возвышался над парком-садом, небольшим, но содержащимся в идеальном состоянии, над деревней с квадратной башней церкви, полями, лесами, живыми изгородями, парой ферм и над синей линией моря, того самого моря, откуда весенним утром появился Луи Шарль. Из Варанвиля моря было не видно, и будущая мать с радостью думала о том, что будет видеть его все предстоящие месяцы. Тем более что Элизабет отвели самую красивую спальню, из окон которой открывался вид именно на морское пространство.

Интерьер, который, благодарение Господу, совершенно не пострадал в тревожные дни Революции, напоминал уютное гнездышко. Комнаты небольших размеров — за исключением неизбежной большой гостиной — располагались одна за другой, заполненные изящной и дорогой мебелью, украшенной букетами из севрского фарфора, и уютными креслами с женственными очертаниями и мягкими подушками, обитыми атласом цвета зари или сирени (это был любимый цвет госпожи де Шантелу). Тут же стояли столики и консоли с грациозно изогнутыми ножками, на них теснились фигурки из фарфора и множество безделушек: статуэтки, табакерки, изделии из бронзы... Госпожа де Шантелу обожала подушечки, как и все мягкое и удобное, поэтому в комнатах их было огромное количество. Короче говоря, эта обстановка идеально подходила пухленькой хозяйке, напоминая о пышнотелой грации, столь дорогой сердцу ее возлюбленного...

Госпожа де Шантелу передвигалась среди этой обстановки мелкими шажками, правда, с завидной ловкостью. И хотя после гибели ее любимого племянника Феликса де Варанвиля, расстрелянного революционерами в 1796 году, она заменила муар, бархат и атлас сиреневого цвета, которые обожала носить прежде, черными платьями, дома она всегда носила огромный чепец из белых кружев с атласными лентами. По выражению Розы, он «пригибал ее голову к коленям», но невероятно шел к ее слегка подрумяненным — чтобы вернуть им немного весны — щекам и белоснежным волосам.

Элизабет меньше была знакома с Шантелу, чем с Варанвилем, потому что старая графиня предпочитала жить у своей племянницы, особенно зимой. В прошлом она проводила холодный сезон в своем особняке в Валони, как это делало все местное дворянство. Но если замок уцелел, то городскому дому, к несчастью, повезло значительно меньше. Страшный Лекарпентье, «палач Ла- Манша», и его приятель Бюо, вычистили его, как устричную раковину: от погреба, где не осталось ни одной бутылки вина, до чердака, откуда вынесли даже хлам. Поэтому вдова решила никогда более туда не возвращаться.

— Это слишком печально, — сказала она Розе. — Когда я умру, вы сможете его заново обставить для одного из ваших детей, а пока даже не говорите со мной об этом.