На троих

Он послушался. Я держала на «мушке» Светловолосого, но и боковым взглядом контролировала вошедшего. А что, если незнакомец вооружен?

– Руки! – выкрикнула я – Чтобы я видела!

На губах неизвестного играла мягкая улыбка. Он словно в цирк попал, а не на казнь. Может все-таки он друг этих уродов? Сейчас выхватит пистолет из-за спины, как носят его гангстеры и все – с жизнью попрощаюсь я, вместо Светловолосого.

Я подошла ближе к насильнику Коди. Надо заканчивать, а то слишком много собирается свидетелей.

– Рот открой – прорычала я ему

Он готов был не просто убить меня взглядом, а жестоко измываться всеми известными способами, чтобы я мучилась от боли и предсмертной агонии. Но послушался.

– Это тебе за Коди, тварь! – прошипела я, видя, как он давиться спазмами от засунутого до глотки ствола от пистолета.

И нажала на курок.

Хлопок. Негромкий, но для меня он казался залпом сотни пушек.

Миллионы мелких капелек окропили мое тело и лицо. Отдача от выстрела. Светловолосый рухнул, заливая кровью пол комнаты.

Я перевела взгляд на сидящего на диване мужчину и направила дуло в его сторону. Зачем мне свидетели? Я рискую своей свободой, причем пожизненной. Меня если поймают – осудят до конца дней. В Америке за одного человека дают до двадцати лет срока, а за двух – я буду сидеть за решеткой и видеть несчастного Коди пару раз в месяц, если только он простит и поймет меня за содеянное.

– Кто ты? – спросила я хрипло от накативших эмоций, которые сейчас колотили изнутри, ставя перед нелегким выбором.

– Рамиль – произнес он приятным бархатным басом, и по моему телу невольно побежали мурашки. Этот голос обволакивал меня словно туман.

Неужели я буду такой же сволочью, как и мертвые обидчики брата, и убью ни в чем неповинного человека?

– Зачем ты здесь? – спросила я, опуская ствол с глушителем. Откуда у меня такое доверие и уверенность, что он точно не пришел сделать мне что-то плохое?

– Я к тебе пришел – произнес он, и на губах снова заиграла улыбка. Он будто не видел этой расправы над двумя людьми. Продолжал рассматривать меня, будто никого больше для него в этой Вселенной не существовало.