На троне великого деда

— Теперь всё погибло, — проговорила она с глубоким вздохом. — Государыня не успела провозгласить наследником моего сына, и теперь я никогда не буду матерью императора. На престол вступит Пётр Фёдорович и прежде всего постарается освободиться от меня.

— Этого не может быть! — воскликнула Дашкова, приподнимаясь с подушек и приводя камеристку в страшное изумление своим присутствием. — Этого не может быть!.. Я первая подговорю народ столкнуть с престола мою заблудшую сестру. Но если государыня действительно умерла, то нам нечего медлить, нам незачем здесь оставаться. Наше место на улице, среди народа. Мы должны искать поддержки в казармах, у солдат. Если вас признают там императрицей, то и здесь все склонят головы пред вами. Умоляю вас, не медлите больше ни минуты! Наденьте мою шубу и поезжайте к войскам!.. Мой муж предан вам; он поедет с вами в гвардейские казармы; там теперь ваше место, вы можете вполне положиться на гвардию.

— Да, вы, пожалуй, правы, — промолвила Екатерина Алексеевна. — Но как же я оставлю вас в таком положении?

— Ради Бога, не думайте обо мне! Уезжайте скорее, скорее! — упрашивала Дашкова.

Екатерина Алексеевна накинула её шубу и направилась к выходу; но в это время дверь отворилась и на пороге показался граф Иван Иванович Шувалов.

Изумлённая великая княгиня отшатнулась назад, а Екатерина Романовна быстро опустила полог кровати, чтобы остаться незамеченной и иметь возможность видеть и слышать то, что будет происходить в комнате.

— Государыне императрице только что сделалось дурно, — сообщил граф Шувалов, — и её императорское величество перенесли из театра в опочивальню. Врачи считают этот припадок очень серьёзным.

Екатерина Алексеевна быстро оправилась. Граф Иван Иванович Шувалов всегда принадлежал к числу её врагов, и она не могла ожидать, чтобы в настоящую минуту он пришёл к ней с добрыми вестями.

— Я услыхала горестные вопли, — сказала она холодным тоном, — кричали, что императрица умерла, и я собиралась выйти осведомиться, правда ли, что Россию постигла такая тяжкая скорбь.

— Государыня императрица не умерла, — возразил граф Шувалов, с непоколебимой твёрдостью выдерживая подозрительный взгляд великой княгини, — в этом вы, ваше императорское высочество, можете убедиться в любую минуту. Пожалуй, даже ни ближайшие часы, ни ближайшие дни не угрожают опасностью её жизни, тем не менее — это я не могу скрыть от вашего императорского высочества — весьма возможно, что тот горестный вопль, который вы слышали, в скором времени оправдает себя. Припадок, случившийся с её императорским величеством, по словам врачей, повторится, и тогда он будет смертелен.

Екатерина Алексеевна молча опустила голову, а потом посмотрела на графа таким взглядом, который как будто допытывался о цели его посещения.

— Государство, — сказал граф Шувалов, — переживает тяжёлый и серьёзный кризис. Долг добрых патриотов подготовить всё, чтобы он благополучно миновал; и я пришёл сюда с целью просить вас, ваше императорское высочество, о содействии.

— О содействии? — насмешливо спросила Екатерина Алексеевна. — Неужели после такого долгого забвения вспомнили наконец, что я ещё существую, что у меня также есть обязанности и права в России? Это меня удивляет! А ещё более удивляет меня, граф, что в вас, по-видимому, первом пробудилось воспоминание о великой княгине, которой до сих пор вы уделяли так мало места в своей памяти.

Граф спокойно выдержал эту насмешку. За пологом кровати послышался лёгкий шум, точно кто-то слегка хлопал в ладоши.

Екатерина Алексеевна поняла, что княгиня Дашкова подаёт ей знак одобрения.

— Ваше императорское высочество! Вы несправедливы ко мне, — возразил обер-камергер. — Вам хорошо известно, что я был не более как слугою её императорского величества, и это принуждало меня согласовываться во всём с волею и мнением государыни императрицы. Но теперь вы убедитесь, что я — ваш друг и отлично сумею в решительную минуту вспомнить, какие права и обязанности подобают вам, какие высокие услуги призван оказать русскому государству ваш богатый ум.

Губы великой княгини снова сложились в насмешливую улыбку, она кивнула графу, чтобы он продолжал.