На тропе Луны

– Ты что, про львов не знаешь? Серый волк называется… Лев-оборотень, тот, что охраняет всех детенышей. И заодно детей-четырехмерников, если вдруг им что-то грозит. Что, вообще не в курсе? Зато я в первый раз на Однолунной Земле и сразу местного Защитника увидел. Фантастика! Ладно, твой друг в безопасности. Уяснила?

– Lion-garou, – сказала она. – Ясно…

Судя по лицу Диймара, ему ничего не было ясно, но он предпочел замять этот момент.

Этой-то заминкой она и воспользовалась, чтобы рассмотреть собеседника. Пришлось задрать голову – ростом мальчишка был повыше Митьки. И наверное, на год-два постарше.

На лицо крылышком падала прядь светло-русых, немного выгоревших волос. Нос длинноват – «Буратино» не обзовешь, но дверью придавить в самый раз. Подбородок острый, взгляд тоже острый – светло-коричневый, внимательный. Большеглазый, но все время щурится. Может, видит плохо, а может, просто так, от заносчивости характера. Одет совсем не по погоде – футболка без рисунка и штаны с кучей карманов. Зато на ногах удобнейшие армейские берцы, ее давняя мечта. Держится, как король, а двигается как… королевский снайпер. И от его присутствия по коже бегают иголки, покалывают, словно сигналят – не расслабляйся, он опасен. Откуда он тут такой взялся? И кстати, «тут» – это где? Куда ее занесло? Попробуем по порядку…

– Ты кто вообще такой? Меня откуда знаешь?

– Сказал же, я – Диймар, о тебе знаю от твоих родственников.

– Что? Не гони, у меня только тетка.

– Это здесь тетка, а в Трилунье… э-э-э… тоже тетка!

И тут Карина с размаху села на землю. Трилунье.

– Эй, ты чего? – удивился длинноносый. – Дурочкой не прикидывайся, я знаю, ты там была…

– Ну была, и что? – огрызнулась Карина. – Я туда вообще случайно забежала. А ты давай по-нормальному рассказывай, что ты за фрукт с горы, а то «Диймар»… подумаешь, диймаров я не видала.

На самом деле не видала, конечно. Она имя-то такое слышала впервые. Вообще, в последнее время интересно получается с именами – Арно, Дирке, теперь вот еще Диймар, да и она сама не Наташа. А парень тем временем ухмылялся препротивно и сверлил ее своими то ли светлыми, то ли темными глазами.

– Я стадиент Академии четырехмерников. Тебе легче от этого стало?

– Между прочим, стало. Четырехмерник, значит? Глубину изучаешь? – И с удовольствием отметила, как темные, по-девчачьи тонкие брови Диймара удивленно взлетели вверх.

– И что ты еще знаешь?

– А жирно тебе не будет? Ты ко мне полез общаться, с тебя и рассказы.

Тот только головой мотнул.

– Знаешь, ты подозрительная. Ты выросла тут, предполагалось, что ты ничего не знаешь. Кто тебя обучает? Кто твой наставник?

Это прозвучало угрожающе, но Карине стало смешно. «На кого ты работаешь?» Кино, да и только.

– Тетя Лара, Марк Федорович, Горилловна. Тебе легче от этого стало? – передразнила она его недавнюю реплику.

– Между прочим, стало, – не остался тот в долгу. – Они явно не знаккеры, не четырехмерники.

– Знаккеры? Это еще что?

– Не «что», а «кто». Сложно объяснить, проще показать. Водички попить хочешь?

Она кивнула чисто автоматически. Диймар поднял руку и быстро-быстро зашевелил в воздухе пальцами. Его движения оставляли в воздухе совершенно очевидные следы – за каждым пальцем словно линия тянулась. Пять линий сложились в рисунок – кувшин, из которого лилась вода, – и растаяли.

– Держи. – Мальчишка протянул ей обычную пластиковую бутылку минералки, непонятно как оказавшуюся во второй руке.

Карина взяла бутылку и отпила из нее. Вода как вода. Но где она раньше могла видеть такое? Пальцы порхают в воздухе, а за каждым – серебристая линия. Стоп. Почему серебристая? Рисунок Диймара был бледно-голубым.

– Что это за фокус? – Она сделала еще глоток.

– Не фокус, а знак-ритуал. Если я хочу воздействовать на реальность, я должен сотворить определенный знак. Для тебя это выглядит, как будто я рисую, но на самом деле это чуть сложнее. В данном случае – сотворил знак воды и получил воду.

– Угу. – В голове немного помутилось. Не обморочно, а так… мысли спутались. «Чтобы миска не пустела. Хотя бы знак сотворить».

Что это? Откуда? А Диймар не умолкал:

– Сотворение знака и есть ритуал. Я, соответственно, знаккер-ритуалист. Есть еще знаккеры-словесники. Они произносят заклинания, а у самых крутых даже обычные слова становятся заклятиями. Я пока только учусь, но многие взрослые знаккеры творят ритуалы и произносят свои заклятия-формулы мысленно. Я тоже скоро научусь.

– И в Трилунье, значит, сплошные э-э-э… знаккеры?

– Примерно десятая часть всех разумных… По сравнению с вашим убогим витком, можно сказать, что «сплошные знаккеры». У вас-то максимум сотня на всю Землю.

– Что еще за виток? Другая планета, что ли?

Он помрачнел. И самоуверенность с него немного слетела. Совсем чуть-чуть.

– Не совсем другая, не совсем планета. Ладно, расскажу, только коротко. И это… официального курса мироструктурирования у меня еще не было, так что уж чего начитался, того начитался. Смотри, твоя Земля и мое Трилунье это, по сути, одно пространство, просто оно в какой-то момент своего развития перекрутилось хитрым образом.