На тропе Луны

Живой-здоровый Митька отошел от такого приветствия и крепко ухватил ее за передние лапы. Относительно легко поднялся. Ничего себе, с такой-то тяжестью в руках… Получилось, что они – словно дрессировщик с собакой, танцующие на арене.

– Превращайся, – потребовал Митька, не выпуская ее лап. – Не, не отпущу. Так превращайся, без кувырка. Ты сможешь.

Вот номер… Карина вгляделась в Митькино лицо, пытаясь понять, рад ли он вообще ее видеть. Волчья система координат такого не подразумевала. Он вообще всегда был рад ей. Но понять сиюминутные чувства, не страх и не боль, а радость – задача для человека. И как, скажите на милость, обойтись без кувырка?

Волчица заворчала, сделала попытку нырнуть вперед, но мальчишка держал крепко. И тогда она нырнула мысленно. Мир кувыркнулся перед глазами, но ощущение человеческих рук, державших ее, не ушло.

– Молодец. – Митька выпустил ее тощие запястья, к которым для разнообразия не приросли ни куртка, ни свитер. – А теперь можешь повторить вот эти… облизашки.

– Какие еще облизашки? – смущенно выдавила Карина. – Обнимашками обойдешься.

И кинулась его обнимать. Вроде бы даже заревела от облегчения – хоть он в порядке.

– Ладно, ладно, прекращай свои нежности, – отбрыкивался Митька, впрочем, не особо энергично. – Давай куда-нибудь свалим отсюда, а то наблюдателей развелось в последнее время, деваться некуда.

– Ну, давай к нам в сад, там посидим, – вытирая глаза и нос предложила Карина.

Доисторические остатки скамейки в саду дома Кормильцевых обычно вполне годились для разговора, не предназначенного для случайных слушателей. Но Митька окинул Карину критическим взглядом:

– Какой сад? Посмотри на себя, ты когда э-э-э… ела в последний раз? И вообще…

Ну, ела-то она, положим, вчера вечером… или днем. Надо спросить у Марка, последние несколько дней именно он следил за тем, чтобы она время от времени складывала в себя что-нибудь съедобное. А вот насчет «э-э-э…» и «и вообще»… Черт, она же пять дней из одного и того же свитера не вылезает. Наверное, на бомжа смахивает и видом, и ароматом. Неудивительно, что даже любящий покритиковать Митька сжалился и не стал развивать мысль о том, насколько же фигово она выглядит. Причем внешний вид вполне соответствует ощущениям…

Ключи Карина забыла в сумке в палате Ларисы, но в дом они, ясное дело, пробрались без проблем. Митька лично удостоверился, что в кранах есть горячая вода, а то в этой развалюхе всякое могло быть. Когда первые тугие струи из душа ударили девочку по плечам и макушке, она чуть не завизжала от восторга. За всеми этими приключениями и катастрофами совершенно забылось, как же здорово забраться под горячую воду и смыть с себя грязь и усталость.

Правда, поплескаться от души ей не удалось – Митька бесцеремонно замолотил кулаком в дверь:

– Вылезай давай, русалочка. Или думаешь, что у нас времени бесконечный запас?

– Это как посмотреть. – Карина обмоталась всеми полотенцами, какие только нашлись в ванной. – Очень может быть, что бесконечный. Мить, уйди на кухню куда-нибудь, я оденусь по-нормальному и к тебе приду.

– Ох ты, какая скромная стала, – по привычке поддел Митька, но от двери отошел.

Наверное, так и понимаешь, что взрослеешь, – когда не хочешь, чтобы лучший друг детства видел тебя красной, распаренной и в старом, линялом полотенце… Карина покопалась в вещах, натянула свежую футболку и чистый после недавней стирки спортивный костюм, а потом отправилась на кухню. Мокрые волосы противно шлепали по спине и гораздо ниже. Она безжалостно скрутила их в узел, заколола первым попавшимся на полке карандашом.

Митька сварил сосиски и открыл банку томатов. Сейчас пельменей бы… Вот только Ларик, как обычно, ничегошеньки не припасла в морозилке. Вот пусть и не вопит – держишь такое классное место пустым, не удивляйся, если однажды племянница его приспособит к делу. Лапу оторванную положит или еще чего…

– В шкафу печенье есть, – сообщила Карина, – и еще орехи соленые.

Митька обернулся.

– Во, теперь совсем от человека не отличишь, – одобрил он посвежевшую и переодетую в чистую одежду девчонку, – пока лопай, что есть, потом придумаем ужин получше. И это… свой пожар на голове распусти. А то не высохнешь, выйдешь на улицу – и привет, менингит.

Наконец-то у них появилась возможность обсудить события последних дней – предыдущая попытка Карины за попытку не считалась, уж слишком скомканным получился рассказ. Зато теперь она расстаралась вовсю – выложила в деталях и про Трилунье, и про Диймара, и про Киру-ликантропа. И про взрыв.

– Ой, Мить… – До нее вдруг дошло, что она, как распоследняя идиотка, треплется о себе, а ведь ее друзья остались совсем без родителей и даже без дома. – Мить, я дебилка и урод, прости, пожалуйста. Твои мама с папой… – И замолчала, чтобы не реветь. Тетя Регина и дядя Артур были замечательными людьми, что редкость, особенно среди взрослых.