На трудном перевале

Верховский разглядел в корниловцах силу, которая ведет к полной реставрации старого строя, несет с собой торжество самой черной реакции. Он увидел, что страна не может продолжать войну, и пришёл к выводу о необходимости скорейшей демобилизации армии. Вместе с тем как кадровый офицер Верховский по-своему любил русскую армию и мечтал о возрождении её могущества и силы. Между тем он понимал, что корниловщина ведет не только к торжеству реакции, но и к углублению пропасти [13] между офицерством и солдатами, к усилению ненависти солдатской массы к офицерскому корпусу, а следовательно, к распаду армии. Таковы были мотивы, которые поставили Верховского на антикорниловские позиции. Помимо этого, был еще, конечно, и откровенный страх, что поражение Корнилова откроет дорогу большевикам.

Однако Верховский преувеличивает свою роль в борьбе с корниловским заговором. В воспоминаниях неоднократно подчеркивается, что штаб Московского военного округа был форпостом борьбы с корниловщиной. И в то же время факты, рассказанные Верховским о событиях конца августа 1917 года, раскрывают перед нами несколько иную картину. Мы видим, как Верховский и его штаб вплоть до 29 августа занимают пассивную, выжидательную позицию. Мы видим его растерянность, попытки примирить Корнилова с Керенским. Такой же рисует он и позицию эсеро-меньшевистских руководителей Московского Совета, которые не сумели и не хотели организовать сопротивление Корнилову. Вместе с тем и помощи Корнилову, поддержки этой генеральской авантюре Верховский не оказал. И только когда судьба Корнилова более или менее обозначилась, когда в действие были приведены пролетарские батальоны Красной гвардии, возглавляемые большевиками, тогда определилась и позиция Верховского. Он откровенно рассказывает, как трудно было ему принять это решение, выступить против «своих», близких ему по происхождению и положению людей. Но решение было принято — Верховский выступил против Корнилова.

Это в значительной мере предопределило и дальнейшую судьбу А. И. Верховского.

В начале сентября 1917 года А. И. Верховский получает звание генерал-майора и пост военного министра в правительстве Керенского. Автор объясняет это назначение своей антикорниловской позицией и стремлением Керенского подчеркнуть свой разрыв с Корниловым. Но Верховский забывает, что, кроме этого, в его «активе» было и подавление солдатских выступлений. Вот почему новому военному министру представители буржуазии предлагают десятки миллионов «на восстановление армии». К чести Верховского, от этой «помощи» он отказался. [14]

Придя к выводу, что армия и страна не могут продолжать войну, А. И. Верховский разрабатывает план резкого сокращения армии и выступает на заседаниях Временного правительства и Предпарламента с требованием выхода из войны. Верховский так и не понял сущности собственного плана, наивно считая его «демократическим». В действительности план этот был продиктован страхом перед неотвратимо приближавшейся социалистической революцией. Однако объективное положение для буржуазии сложилось таким образом, что она не могла принять этот план. Во-первых, потому, что, будучи связанной золотой цепью с Антантой, она не могла выйти из войны. Во-вторых, потому, что массовая демобилизация армии, возвращение фронтовиков в тыл могли бы вызвать новый подъем революционной борьбы.

А. И. Верховский пишет, что его план формально как будто был принят, а фактически саботировался как в Ставке, так и в самом военном министерстве. Страницы воспоминаний Верховского, посвященные рассказу об этом, живо и ярко рисуют кризис верхов, прогрессирующий распад Временного правительства, в котором глава правительства не доверял своим министрам, а министры не доверяли друг другу.

В воспоминаниях А. И. Верховского мы не находим описания революционного лагеря, оценки роли в революции рабочего класса и его партии. Ценность воспоминаний А. И. Верховского заключается в том, что он рассказал о глубочайшем кризисе, который охватил верхи старого общества, и прежде всего важнейшую часть старого государственного аппарата — армию, её офицерский корпус.