Читаем На трудных дорогах войны. Подвиг Одессы полностью

17– й армии и 1-й танковой группы, прорвав оборону на Юго-Западном фронте, повернула вправо. Из района Житомира и Бердичева она устремилась на юго-восток вдоль правого берега Днепра в его большую излучину, оттесняя на юг наши 6-ю и 12-ю армии. 21 июля противник занял Умань и продвигался к Кировограду и Первоманску. Обе эти армии оказались в полуокружении. Их передали в состав Южного фронта. Между Юго-Западным и Южным фронтами образовался разрыв более 100 километров. Под натиском 11-й немецкой и 3-й румынской армий с запада и 17-й немецкой армии с северо-запада наша

18– я армия отходила к реке Южный Буг. За ней потянулся правый фланг 9-й армии. Но левым флангом она продолжала вести бои на Днестре вместе с Приморской армией. Эта обстановка обеспокоила наркома ВМФ Кузнецова и комфлота Октябрьского, и они решили изложить свою позицию по вопросу обороны с суши наиболее важной базы на Черном море.

До мелочей помню день 27 июля, день первой постановки боевой задачи нам, одесским морякам. День клонился к закату. Жуков пригласил Иванова и меня выйти подышать свежим воздухом. Только уселись, к адмиралу подошел помощник начальника связи ГБ. Миньков и вручил ему телеграмму. Жуков читал ее долго. Потом посмотрел в даль, как бы осмысливая прочитанное, и протянул документ Иванову. Мы углубились в чтение.

Это была телеграмма командующего флотом. Как потом выяснилось, она пересказывала телеграмму наркома, но со специфическими добавлениями, присущими Октябрьскому Когда надо было поднять людей на выполнение трудной задачи, вдохновить, он лично писал документы, не доверяя другим свои мысли. Он считал, что только с кончика его пера сможет сойти то, что он хотел донести своим флагманам. Он не только приказывал, но и убеждал. Порой он вставлял острое слово, и люди эмоциональные воспринимали его как обиду. Я же видел в его словах главное: огонь, страсть, великое служение народу. А все это вдохновляло на беспощадную борьбу с врагом.

Привожу сокращенный текст телеграммы Октябрьского, исключив слишком резкие выражения: «Жукову. Специально предупреждаю вас. Независимо от положения на сухопутном фронте, вы не должны отходить. Драться за базу до конца. Понимайте это как боевой приказ: победить или умереть, но никакого отхода. Вам отход запрещен. База и корабли флота будут драться до конца. Никакой эвакуации. Приступить к тренировке батарей и кораблей в стрельбе по суше. Привлекайте к строгой ответственности тех, кто собирается сдавать базу… Моряки никогда не отступали, если получили приказ: не отходить»[14].

Значит, если Приморская, по обстановке или по приказу, отойдет на восток, морякам не разрешалось отходить даже последними. Всяк читающий может поставить себя на наше место и предаться размышлениям. Я так понял приказ: мы должны максимально задержать врага.

Суровый приказ получили мы. Нашлись такие среди моряков, которых он ошеломил.

Приходилось встречать утверждения, что Жуков с самого начала стоял за оборону Одессы даже силами флота. Это неверно. Эволюция его взглядов и настроений проходила на моих глазах, и она не связана с его личными качествами храбрейшего воина. Он крепко стоял за неукоснительное выполнение директивы фронта о защите Одессы силами Приморской армии и Одесской базы. Но до получения приказа командующего флотом он и все мы в обстановке общего отступления армии не исключали оставления Одессы, если вдруг Приморская по приказу отойдет к Николаеву или враг от Днестра отбросит ее туда. Тем более уже был прецедент – из Дуная отошла Дунайская флотилия одновременно с войсками. Но нарком и комфлота имели на сей счет свое особое мнение. Телеграмма комфлота стала переломной в сознании Жукова: морякам ни шагу из Одессы. Он быстро перестроился, а за ним и все мы.

Жуков, протягивая телеграмму Иванову, тихо, вроде про себя, проговорил:

– Пока не представляю, как одними моряками удержать Одессу. Неделя боев на ближних подступах и на баррикадах – и все будет кончено. Но коль есть приказ, будем биться до последнего.

Гавриил Васильевич прошел славный боевой путь. Юношей начал воевать в Гражданскую на Волжской флотилии. Сражался за Испанскую республику. Опыта и отваги через край. И если он заговорил о драматичном исходе защиты Одессы одними моряками, то это не от слабости духа и незнания дела, а в результате трезвой оценки положения.

Пользуясь правом младшего первым излагать свое мнение, я сказал Жукову:

– Из телеграммы не вытекает, что на моряков возлагается ответственность за Одессу. Только за базу. И не исключается возможность поворота всей Приморской армии к Одессе, на юго-восток.

Начальник штаба, как классический штабист, любивший официальный тон в служебных разговорах, и после тех двух наших осечек с батареями и «Аджарией», настойчиво и твердо изложил свою позицию:

– Комфлота поставил нам задачу удерживать базу. Позвольте в рамках этой задачи подготовить вам предложения штаба.

Но Жуков не из тех, кого легко переубедить, кому легко доказать. Он проводит свое, причем логично:

Перейти на страницу:

Все книги серии Путь русского офицера

Маршал Конев
Маршал Конев

Выходец из семьи кулака, табельщик по приемке леса, фейерверкер русской армии, «комиссар с командирской жилкой», «мастер окружений», «солдатский маршал» Иван Степанович Конев в годы Великой Отечественной войны принимал участие в крупнейших битвах и сражениях. Под Смоленском, Москвой и Ржевом, на Курской дуге и украинской земле, в Румынии и на берлинском направлении он проявил высокие полководческие качества. Конечно, были и неудачи, два раза на него обрушивался гнев Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина. Но Конев своими делами доказывал, что он достоин маршальского жезла.В книге на основе ранее опубликованной литературы и документальных источников раскрывается жизненный и боевой путь талантливого полководца Красной Армии Маршала Советского Союза И.С. Конева.

Владимир Оттович Дайнес

Биографии и Мемуары / Военная история / Образование и наука / Документальное

Похожие книги

Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Когда мы слышим о каком-то государстве, память сразу рисует образ действующего либо бывшего главы. Так устроено человеческое общество: руководитель страны — гарант благосостояния нации, первейшая опора и последняя надежда. Вот почему о правителях России и верховных деятелях СССР известно так много.Никита Сергеевич Хрущёв — редкая тёмная лошадка в этом ряду. Кто он — недалёкий простак, жадный до власти выскочка или бездарный руководитель? Как получил и удерживал власть при столь чудовищных ошибках в руководстве страной? Что оставил потомкам, кроме общеизвестных многоэтажных домов и эпопеи с кукурузой?В книге приводятся малоизвестные факты об экономических экспериментах, зигзагах внешней политики, насаждаемых доктринах и ситуациях времён Хрущёва. Спорные постановления, освоение целины, передача Крыма Украине, реабилитация пособников фашизма, пресмыкательство перед Западом… Обострение старых и возникновение новых проблем напоминали буйный рост кукурузы. Что это — амбиции, нелепость или вредительство?Автор знакомит читателя с неожиданными архивными сведениями и другими исследовательскими находками. Издание отличают скрупулёзное изучение материала, вдумчивый подход и серьёзный анализ исторического контекста.Книга посвящена переломному десятилетию советской эпохи и освещает тогдашние проблемы, подковёрную борьбу во власти, принимаемые решения, а главное, историю смены идеологии партии: отказ от сталинского курса и ленинских принципов, дискредитации Сталина и его идей, травли сторонников и последователей. Рекомендуется к ознакомлению всем, кто родился в СССР, и их детям.

Евгений Юрьевич Спицын

Документальная литература
1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное