На трудных дорогах войны. В борьбе за Севастополь и Кавказ

Мы верили в погибель Гитлера и в свою конечную победу, когда сражались у стен Одессы, и будем верить, защищая Кавказ. Эта святая вера в жизнеспособность советской власти и Коммунистической партии была не мистической и фатальной, а укрепилась всем ходом истории и ходом борьбы в начавшейся войне – беззаветной борьбой советских воинов, вдохновлявшей и нас, командиров, на совершенствование руководства боями. При этом мы допускали мысль, что гитлеровцы могут добиться еще немало тактических и оперативных успехов и достигнуть отдельных промежуточных стратегических целей, а мы переживем не один горестный день. Все впереди будет. И в свой час беда падет на головы гитлеровских захватчиков – придет час расплаты за разбой. И все-таки большие военные беды германской армии начались, когда она в лето сорок первого – самое мрачное, но и самое героическое для нас, лето войны – попала в цепкие объятия широких просторов, напоролась здесь на стойкость советских воинов в летних оборонительных сражениях и заполучила всенародную войну Именно с этого времени началось восхождение фашистской Германии на Голгофу где она и закончила свой путь бесчестия, обнажив наизнанку свои нечистоты на вселенское обозрение.

А все началось с того, что Гитлер и его окружение, как мы потом прочитаем, убеждали, твердили перед войной своим военным кадрам, что с «глиняным колоссом» (так они называли нашу армию) будет покончено в первой схватке, русская армия распадется быстро[6]. А военные кадры, прежде всего генералы и офицеры, ненавидевшие все русское, советское, как губка впитывали эти догматические посылы фюрера, это была наилучшая питательная среда в германском фашистском обществе для выращивания и внедрения в сознание всех гитлеровских солдат бредовых идей молниеносной войны. Преодолев свои первые кастовые, дворянские порывы презрения к «выскочке ефрейтору Гитлеру», генералы и офицеры начали смотреть на Советский Союз и его Вооруженные силы глазами фюрера – ведь теперь их застарелые антирусские, антисоветские настроения совпадают с гитлеровскими целями. И они послушно и в охотку, под его командованием, признав его духовную и физическую власть над собой, почитая его, как провидца, как военного и политического своего вождя, с их рабским врожденным низкопоклонством и пресмыкательством, очертя голову бросились с фашистским остервенением выполнять приказы своего фюрера.

Повторяю: тогда мы многого из задумок врага не знали, уже в ходе войны и особенно после ее окончания все стало ясным и понятным в планах и действиях врага. И чтобы мое повествование было складным и хорошо усваивалось, я, исключительно в интересах читателя, продолжаю вести рассказ в полном соответствии с послевоенным исследованием трофейных немецких документов и изучением документов советского военного командования, не расходясь в главном с прежними публикациями: историческими и мемуарными.

Исходя из ошибочной военно-политической посылки о легких победах в России, с быстрым разгромом Красной Армии, гитлеровское командование, в ходе завершения стратегического развертывания, перед нападением своих основных сил трех главных группировок – «Север», «Центр», «Юг», – сосредоточив в полосе от южной Балтики до северных Карпат (приблизительно около 750 км по прямой) 117 немецких дивизий[7], произвело оперативное построение этих войск в один эшелон армий – все армии в одну линию[8]. Это грубейший отход от теории военного искусства в войне с сильным противником, да даже со слабым. Но это был не ошибочный шаг опытных и знающих военное дело немецких генералов, а преднамеренные, продуманные действия, когда надменность, извечная недооценка противника, подавляет разум принимающего важные оперативно-стратегические решения. Спесь германского генералитета, его лютое презрение ко всему талантливому иноземному – общеизвестны. Это впитывалось с «молоком матери», это их наследственный порок, душивший неплохие военные знания германца. На немецких генералов – с их врожденным слепым повиновением верховному вождю, преклонением перед ним – находило прямо-таки колдовское затмение по части оценки противника, они смотрели на него глазами предков, а теперь еще и фюрера. Поэтому-то они и не поставили хотя бы одну армию во второй эшелон для помощи первому, для ликвидации задержек и недопущения оперативных пауз в наступлении на главном направлении, для наращивания усилий, наконец – для развития успеха в стратегическом и оперативном плане; а то, что они кое-где «сдвоили ряды» некоторых дивизий, это мера тактического масштаба, с некоторым влиянием на оперативные задачи.

Ослепленная иллюзиями молниеносного разгрома нашей армии, фашистская Германия пошла в поход против великого советского народа одним стратегическим эшелоном полевых и танковых армий[9].