На цыпочках

Я не стал задерживаться дома. Наскоро выпив два стакана чаю, я поспешил уйти куда-нибудь. Не знаю даже почему, мне не хотелось оставаться здесь: то ли внезапное пробуждение так повлияло на меня, то ли от лесов было сумрачно, то ли просто от погоды в комнате мне казалось тоскливо, а может быть, мне хотелось постороннего общества, — и от этого всего, взятого вместе, я пошел бродить по улицам, чтобы не быть одному. Кроме того, я уже, правда, выйдя на улицу, подумал, что, может быть, мне стоит пойти в кино посмотреть приключенческий фильм — я вообще-то люблю детективы, особенно если какая-нибудь тайна или загадка. Люблю также и военные картины, хоть сам я по роду своих занятий человек штатский, все-таки не вижу в своей привязанности ничего удивительного: в конце концов и для штатского человека в военном фильме может оказаться немало захватывающего. Например, что важнее: любовь или долг? Что касается любви, то мне вдруг пришло в голову, что в такую погоду я бы с большим удовольствием посмотрел соответствующий лирический фильм: ну, скажем, про любовь. При этом не обязательно военный, а можно было бы и психологический, и хорошо бы цветной. Увы, сегодня нигде ничего такого не демонстрировалось, и хотя в витрине кинотеатра, в фойе которого я зашел, чтобы посмотреть репертуар, на афише была изображена симпатичная женщина в белой шляпке, сам этот фильм назывался «Старый педагог» — при чем же здесь любовь? Испытывая разочарование, не слишком сильное, потому что мне и в кино не очень-то хотелось, я отошел от витрины и отправился прогуляться по городу куда глядели мои глаза. Время от времени я приостанавливался у того или иного памятника или достопримечательности, свидетельствующей о героическом и культурном прошлом нашей страны, иногда для того, чтобы прочитать надпись на мемориальной доске — не жил ли здесь какой-нибудь человек, — а на самом деле просто для того, чтобы закурить и чем-нибудь занять свои глаза и мысли, так как я, несмотря на прогулку, все еще чувствовал какую-то неудовлетворенность и пустоту. Так я бродил по улицам, пока не вышел к какому-то старинному трехэтажному и не очень большому дому, окруженному, как и наш с соседями дом, лесами. Правда, в отличие от нашего с соседями дома, этот дом уже был наполовину выкрашен свеженькой лазурной краской. Он был выкрашен наполовину от крыши, включительно до второго этажа, и краска была не лазурная, как мне хотелось определить ее по одному первому впечатлению, а скорее, темно-голубая с оттенком зеленого или даже изумрудного цвета, она была краской цвета морской волны — вот как я хотел бы ее назвать.

Я стоял и любовался этим еще не вполне выкрашенным домом, и постепенно мне стала приходить на ум чрезвычайно приятная мысль — я подумал, что было бы очень неплохо, если бы наш дом тоже выкрасили цветом морской волны.

«Да что там, неплохо — это было бы превосходно! — воскликнул я. — Прямо-таки великолепно! Это бы удивительно пошло к нашему дому, тем более что он очень похож на этот, который передо мной: такой же трехэтажный, если не считать четвертого этажа. А ведь что ни говори, далеко не безразлично, в каком доме ты живешь, и с другой стороны, почему бы не покрасить мой дом этой краской, раз уж все равно вокруг него поставили леса?

Ну хотя бы с фасада, — подумал я, — с улицы... необязательно со двора, потому что, может быть, эту краску нужно экономить: может быть, ее мало или, во всяком случае, недостаточно. Тогда, конечно, можно со двора выкрасить другой краской, хоть желтой, это не так важно, любой, раз уж леса все равно стоят: но чтобы с улицы он выглядел красиво. Ведь так приятно вечером, особенно в белые ночи, когда поздно темнеет, подойти к дому цвета морской волны и, открывая дверь и как бы случайно при этом оглянувшись, увидеть восхищенные взгляды прохожих, и с гордостью почувствовать: вот в каком доме я живу!»

С такими мечтами я отправился дальше, вдоль по каналу, на котором стоял вышеописанный дом, и настроение мое в значительной степени улучшилось, хотя оно и с самого начала не было уж таким плохим — просто немного беспокойным от внезапного и необычного пробуждения, — но постепенно мои мысли о морской волне, точнее, о доме цвета морской волны, соединившись с теми мыслями о психологическом фильме и связанной с ним любви, привели меня к выводу о том, что как было бы прекрасно познакомиться с какой-нибудь красивой и умной девушкой и как-нибудь в период белых ночей прогуляться с ней по улице перед моим домом, который к тому времени, вероятно, уже будет выкрашен цветом морской волны. Потом мало-помалу и по мере того, как истощались мои мечты и фантазия, настроение у меня опять постепенно ухудшалось, вернее, утихло от бесцельности моего хождения по улицам города, и я снова вернулся своими мыслями к Антону Ивановичу, так внезапно разбудившему меня. Я вспомнил его предупреждение относительно лесов, но, думая об этом, мог только пожать плечами. Я пожал плечами.