На цыпочках

Я вспомнил эти подвалы в Диагональном переулке, который, правда, на этот раз неожиданно оказался тупиком, хотя по-прежнему назывался переулком, что в принципе, конечно, ничего не меняет (то, что оказался тупиком, а не переулком), поскольку дело не в нем, а в подвалах, которые — я надеялся — все-таки не перегородили, хотя, вообще-то, могли и перегородить заодно; да, могли — для простоты, чтобы не возиться, — потому что вот же разрушают флигель, когда ремонтируют какой-нибудь дом... Разрушают для удобства, потому что от этого флигеля пользы мало, но зато подъемному крану, при помощи которого ремонтируют дом, флигель затрудняет подъезд. Вот также могли перегородить и подвалы в Диагональном тупике, то есть в переулке, когда его перегораживали и тем самым превращали в тупик. Могли перегородить для того, чтобы облегчить трудовой процесс какой-нибудь строительной машине. В сущности, если трезво рассуждать, это для меня тоже ничего не меняло. Я помнил эти подвалы с детства, но так и не смог их сколько-нибудь досконально изучить, так что и тогда неоднократно случалось, что, забравшись туда в своих неосторожных детских играх, я подолгу не мог оттуда выбраться и однажды даже провел там длительную бессонную ночь. Поэтому я подумал, что мой кот, так же как и я, мог бы там заблудиться и, не найдя выхода, страдать; и что было бы полезно, несмотря на обещание и деятельность Шпацкого, пойти и поискать там, хотя, с другой стороны, я формально обещания Шпацкому не давал. Я также вспомнил, для чего вчера я взял здесь, на кухне, спички, а затем и принес их в комнату, именно затем, чтобы при их свете впоследствии искать кота в подвалах (оказывается, эта мысль уже приходила мне в голову).

В это время в кухню со стороны коридора стали заглядывать и сейчас же пропадать соседские лица, и я понял, что мне больше не удастся тихонечко подумать, так как теперь все уже проснулись и вот-вот начнут интересоваться. Впрочем я уже практически все обдумал, и мои мысли постепенно, шаг за шагом привели меня к выводу о том, что я должен, несмотря на слово, данное Шпацкому, предпринять решительные действия в отношении поисков кота.

Я покинул кухню и коридором прошел в нашу с женой комнату. Жена, наполовину прикрытая легким летним покрывалом, спала, безмятежно разметавшись на всем свободном от меня диване, на котором днем и вечером она обычно просто сидела или лежала, а сейчас спала. Я осторожно и тихо, чтобы не потревожить спящую сладким утренним сном жену, переоделся, взял с рояля коробок спичек, который, будучи мной вчера на него положен, так и остался там, потому что жена для прикуривания своей сигареты обычно пользуется своей зажигалкой и не брала его вчера с рояля; положил его в карман брюк и, держа в руке туфли, чтобы при ходьбе не стучать каблуками по полу и тем не вызвать несвоевременного пробуждения жены, пошел к двери; но открыв ее, остановился, чтобы взглянуть на древнекитайскую вазу и на старинный барометр на стене. Я сделал это не потому, что боялся увидеть их пропавшими, а для того, чтобы лишний раз посмеяться над абсурдом или мистикой, если это окажется мистикой; но это не оказалось ни мистикой, ни абсурдом, так как оба предмета находились на своих местах. Я, собственно, так и предполагал, что это ничем не окажется, хотя меня больше обрадовало бы, если бы оно чем-нибудь таким оказалось — к чему этот излишний догматизм? — а кот зато снова был бы здесь. Или пусть они, по крайней мере, были бы украденными или похищенными, что, в конечном счете, одно и то же; и тогда не было бы ни абсурда, ни мистики, и в то же время кот оказался бы на месте. Никогда бы я прежде не подумал, что исчезновение привычных предметов может меня настолько обрадовать.

Я постарался потише вздохнуть и закрыл за собой дверь, однако уже в коридоре я подумал, что, пожалуй, я в подвалы сейчас не пойду, потому что до встречи со Шпацким мне в подвалы идти не стоит, и дело было не в том, что я боялся нарушить данное Шпацкому, а в его лице и всему десанту, слово, нет, дело было не в обещании — просто я решил воздержаться пока от подвалов, потому что, если бы я сейчас вместо кота, которого, может быть, там и нет, заблудился в этом подземном лабиринте, я мог бы опоздать на встречу со Шпацким, а это, в свою очередь, могло бы повлечь за собой вытекающие отсюда последствия: например, Шпацкий мог бы отказать мне в протягивании руки дружеской помощи, а я не был уверен, что смогу найти кота лично.