На углу, у Патриарших...

— В кои-то веки кофейку спокойно попить собрался… — вздохнул Сергей.

— Не судьба! — съязвила девушка.

— И переодеться мне надо…

— Ждешь кого-то?

— Ага. Презентацией зовут. Слыхала о таком звере?

— Слыхала! — Яна упорно не желала замечать ироничного тона Сергея. — После переоденешься! — непреклонно заявила она.

Никольский выключил газ и сказал с нарочитой безнадежной тоской в голосе:

— Ладно, пошли…

Войдя в палатку, Никольский в изумлении поинтересовался:

— Как ты в такой духоте сидишь?

— А я через окошечко дышу, — серьезно пояснил торговец Дима.

Все у него было в порядке: и холодильник для скоропортящихся продуктов, и маркированные ценники на всех товарах, и кассовый аппарат в рабочем состоянии. Душновато, конечно, но вонючего магазинного духа не ощущалось.

— Говори, Дима, — предложила Яна, усаживаясь на картонку с «Анкл Бене», — это капитан Никольский из нашего отделения.

— Я знаю, — не глядя на гостей, ответил Дима.

— Испугался, что ли? — зло спросил Сергей.

— Надоело пугаться. Так что — нет, не испугался. Веры вам пока нет… — Торговец совсем спрятал глаза.

— Я слушаю тебя, рассказывай! — Никольский стоял, не садился. Его слегка трясло. Не привык он к обвинениям в продажности и мздоимстве милиции. Сам никогда мзды не брал и коллег, ее берущих, ненавидел. А в выражении «честь мундира» главным считал слово «честь». Сколько уж лет стукнуло российской демократии, сколько уж лет все моральные ценности в грязь втоптаны, а капитан Никольский так и не привык, что потеряно многими милиционерами само понятие «честь». Не привык и не смирился.

— Каждую пятницу подъезжает ко мне на служебной машине ваш сержант, — начал излагать Дима. — Мордатый такой. Валентином зовут…

— Значит, и сегодня приезжал? — перебил Сергей.

— Приезжал, — опустив глаза, ответил парень. — И как всегда: ящик «Зверя», две упаковки «Туборга», десять банок растворимого кофе и еще кое-что по мелочи прихватил. На коробках я незаметно надпись сделал: «Бесплатно».

— Заявление напишешь? — напрягся Сергей. Он чувствовал привычный, знакомый любому оперу азарт сыщика при подходе к раскрытию очередного преступления. Тот самый азарт, который еще удерживает на службе настоящих честных ментов — удерживает вопреки нищенской зарплате и постоянным плевкам в душу от прессы и общественности.

— Напишу, ох и напишу! — глядя теперь Никольскому прямо в глаза, с тихой яростью сказал Дима.

У входа в отделение покуривал Лепилов — видимо, дежурный сюда выгнал его дымить. Во дворе, обнесенном бетонной оградой, стояли три машины. Одна из них — с разноцветными крыльями — принадлежала Никольскому. Сергей осмотрел родную милашку и спросил у Лепилова:

— Черныш в отделении?

— Здесь, — ответил тот и ловко кинул окурок в урну.

— Позови, — сказал Никольский, влезая в свой драндулет.

Пока он загонял машину в соседний двор (подальше от начальнических глаз), из отделения вышел здоровенный красномордый усатый сержант. Огляделся, увидел Диму и Яну, кое-что понял и спросил ни у кого:

— А Никольский где?

— Туточки, — откликнулся незаметно подошедший Сергей.

— Слушаю вас, товарищ капитан! — Черныш приосанился, встав почти по стойке «смирно». Он прекрасно понимал: ничего хорошего ему не сулит сегодняшняя встреча с Никольским. Но нарушать из-за этого субординацию сержант просто не мог. Въевшаяся в кровь привычка тянуться перед старшим по званию проявлялась автоматически.

— Ты сегодня на машине? — ровно поинтересовался Никольский.

— Так точно!

— Открой багажник, — распорядился Сергей.

— Зачем? — спросил сержант обреченно.

— Затем, что я приказываю! — Голос капитана зазвенел металлом.

Сержант нехотя подошел к новенькому «Москвичу» с гербом и номером отделения на дверцах и открыл багажник. Там аккуратненько лежали и ящик «Зверя», и упаковки «Туборга», и кофе, и сладости по мелочам.

— Откуда все это? — тихо спросил Сергей.

— Купил, — буркнул Черныш.

— Зачем тебе столько?

— Свадьба у брательника.

— У кого купил?

— Вот у него, — Черныш кивком указал на Диму.

— Чеки, — потребовал Никольский.

— Выбросил! — уже с вызовом заявил Черныш.

Никольский наклонился над багажником, поднял короб со «Зверем», перевернул. На дне картонки толстым фломастером было написано «Бесплатно».

— Пошли, — приказал Сергей Чернышу.

Первым в дверь отделения вошел Дима. Яна последовала было за ним, но Сергей спокойно сказал ей:

— Ты мне больше не нужна, Яна!

Она презрительно скривилась и, резко развернувшись, зашагала прочь.

Черныш, словно конвоируемый Никольским, проследовал в здание. В дежурке Сергей указал на угловой стул.

— Сиди и жди! — строго велел он сержанту.

В кабинете Никольский открыл окно, достал из ящика чистый лист бумаги, шариковую ручку и протянул все это Диме:

— Садись за мой стол и пиши.

— А что писать?

— Начальнику отделения милиции подполковнику Белякову В.П. от такого-то заявление. И все подробно излагай.

Дима приступил к написанию документа, но его отвлекли фотографии, разложенные под настольным стеклом.

— А это что за мужик? — не вытерпев, поинтересовался он.

— Ты пиши, пиши.