На углу, у Патриарших...

— Да ни с кем, — махнула она рукой. — Он нас и в ресторан водить стеснялся, боялся кентов своих встретить. Возил к себе на хату…

— К себе — в Козицкий, что ли? — уточнил Никольский.

— Да нет, на свою хату. — Похоже, она не врала.

— В Черемушки? — гадал Сергей.

— В какие еще Черемушки? — слегка возмутилась шлюха. — У него на Спиридоновке личная хата. В генеральском доме. Четыре комнаты, обставлено шикарно. Стереосистема, телевизор-киноэкран, компьютер с играми.

— А на эту квартиру при вас никто не заходил? — продолжал допрос Сергей.

— При нас никто, — пожала плечами девушка.

— Спасибо, Оля, иди, — разрешил майор.

Оля ушла. Подполковник ФСБ понял: улов его милицейского коллеги невелик.

— Небогато… — прокомментировал он.

— Как сказать. Все-таки еще одна квартира, — Никольский поднял трубку. — Лепилов, неси все изъятое у Кузьмина. А впрочем, не все. Ключи — все, какие есть.

Вскоре с десяток ключей рядком легли на стол Никольского.

— Так, — сказал Сергей, — будем угадывать.

— А что угадывать? — Лепилов сдвинул в сторону три ключа. — Эти три от квартиры в Козицком. Вот этот — от сейфа, — сдвинул он четвертый ключ. — Эти два — явно от малогабаритной в Черемушках. Родные, еще советские. А вот эти, скорее всего, вас и интересуют, Сергей Васильевич. Три — от квартиры после евроремонта, четвертый — от почтового ящика. К ним вот эта хреновина для кодового замка.

— Во какие парни у меня! — обратился к фээсбэшнику Никольский и добавил уже серьезно, чтобы хваленый кадр не особо зазнавался: — Миша, бери эту блондиночку Олю из коридора — и на Спиридоновку. Она тебе дом и квартиру укажет. Ничего не предпринимай, осторожно осмотрись, и все.

— Когда? — спросил Лепилов.

— Прямо сейчас.

— Бу сделано! — гаркнул Лепилов и исчез.

— А потом? — поинтересовался фээсбэшник.

— А потом — скрытый шмон! — объявил Сергей.

— Скрытый обыск, — поправил фээсбэшник.

— Который произведут ваши ребята, — дипломатично подольстился к подполковнику Никольский. — Мои скрытно не могут.

Специалисты по тайному шмону вершили свои дела, а Никольский гулял по квартире. Она и впрямь была шикарна: гостиная в красном дереве, двухкомнатная спальня в резном орехе, кабинет в карельской березе, зимний садик в буйной зелени, ванная комната на отшибе и еще отдельный сортир при прихожей. Никольский зашел в сортир. Суетно и неряшливо жил в этой роскоши Костя Кузьмин. Грязный кафельный пол, нечищеный, с желтыми подтеками унитаз, рваная газета заткнута в пустую вертушку для пипифакса…

— Что у вас? — поинтересовался Сергей у подполковника.

— В общем, ничего увлекательного, — честно признался подполковник. Они сидели в кабинете в шикарных креслах. — Пожалуй, только вот, — подполковник кивнул на компьютерный столик. — Машинка-то на ключе. А нам девица что-то про игры говорила.

— Только и всего, — то ли осудил, то ли огорчился Никольский, демонстрируя аккуратный обрывок сортирной газеты.

— Что это? — спросил подполковник.

— Обрывок газеты «Спорт-экспресс», которую я нашел в сортире. За вчерашнее число газетка.

Подполковник присвистнул, по-расейски почесал затылок и констатировал удовлетворенно:

— Вот это горячие пироги.

В дежурной части Никольского ждал цыганский барон с двумя своими придворными дамами. Но диалога не случилось: занятый майор был столь стремителен, что барон успел произнести только:

— Начальник!

Уже сверху донесся голос невидимого Никольского:

— Завтра, завтра поговорим.

Барон с горестным укором глянул на Паршикова и пошел к выходу.

— Не хотите понять боль цыганского сердца! Не любите вы цыган! — пылко воскликнул он.

Придворные дамы горестно зарыдали, взметнули вверх руки в широких рукавах.

— А за что нам тебя любить? — усмехнулся Паршиков.

— Ха са эм! — торжественно произнес барон.

— Что он сказал? — спросила любознательная артистка Анюта, проскользнув в дверь мимо цыган, и заглянула в окошко дежурки.

— Бог, мол, защищает цыган и, следовательно, нас за них обидит, — охотно перевел Паршиков.

— Я могу видеть Сергея Васильевича? — приступила к деду удовлетворенная переводом Анюта.

— Он у себя, — косвенно разрешил свидание Паршиков. Анюта направилась к лестнице. Барон обиженно смотрел ей вслед. Паршиков взял трубку. — Сергей Васильевич, к вам Анна Сергеевна Варламова.

— Всем к нему можно, а мне нельзя! — возмутился барон.

— Свидетельница по особо важному делу, — пояснил ему Паршиков.

Свидетельница открыла дверь кабинета. Никольский осуществлял общее руководство по телефону:

— Да. Да. И группу захвата на всякий случай. — Он положил трубку, поднял глаза.

— Я на минутку, — предупредила Анюта. Никольский глянул на часы.

— Можно и на пять. Здравствуйте, Аня.

— Вот спасибо! — восторженно поблагодарила Анюта и добавила неожиданным басом, — уважил. Широкий ты человек, Сергей.

Хозяин кабинета слегка ошалел, но взял себя в руки:

— Сергей Васильевич вам в отцы годится, мадемуазель.

— Это чтобы я тебя по имени-отчеству величала? — Девушка насмешливо взглянула на него снизу вверх.

— И на «вы», — добавил Никольский строго.

— Не желаю! — Анна картинно взмахнула рукой, будто разом отметая все доводы Сергея.