На улице, где ты живёшь

— А в этот уик-энд у меня будет полно народа, — сказала она. — Все шесть комнат будут заняты. В субботу в клубе свадьба. А после Дня поминовения у меня и кладовки свободной не останется.

Как только Эмили услышала, что в доме их только двое, она сразу же проверила, заперты ли все наружные двери и включена ли сигнализация. Она злилась на себя за то, что никак не может унять свою тревогу. Она только надеялась на то, что время заставит ее забыть обо всем.

Эмили скинула халат. «Не думай об этом сейчас», — приказала она себе. Но у нее повлажнели ладони, когда она вдруг вспомнила, как однажды, придя домой, она поняла, что неизвестный побывал там. На тумбочке у кровати к лампе была прислонена ее фотография. Эмили была снята в своей кухне в ночной рубашке с кружкой кофе в руке. Сама Эмили никогда прежде эту фотографию не видела. В тот же день она сменила замки и повесила штору на окно в кухне над мойкой.

После этого было еще несколько случаев, и каждый раз в дело шли ее фотографии. Все это были ее снимки, сделанные дома, на улице, в офисе. Иногда сладкоголосый хищник звонил ей по телефону. «Ты сегодня была премиленькая на пробежке…» — «Я думал, с твоими темными волосами черное тебе не к лицу. Но, оказывается, очень даже к лицу…» — «Мне нравятся эти красные шорты. Ноги у тебя действительно что надо…»

А потом вдруг появлялась ее фотография именно в описываемом костюме. Она находила их в почтовом ящике, или на ветровом стекле под дворниками, или засунутыми в утренние газеты, которые она вынимала из почтового ящика.

Полиция отследила телефонные звонки, но все они были сделаны из автомата. Попытки обнаружить отпечатки пальцев на получаемых ею фотографиях не увенчались успехом.

Больше года полиция не могла обнаружить преследователя. «Вы помогли избежать заключения нескольким людям, обвиняемым в тяжких преступлениях, миссис Грэхем, — сказал ей тогда Марти Броуски, старший следователь. — Это может быть кто-то из семей жертв. Это может быть кто-то, кто увидел вас в ресторане и выследил потом. Это может быть кто-то из тех, кто знает, что вам достались большие деньги».

А потом они нашли Нэда Койлера, сына женщины, убийцу которой не без ее помощи оправдали. Эмили знала, что сейчас парень под замком — получает необходимое лечение. Нэд находится в психиатрической больнице в Нью-Йорке, а она в Спринг-Лейк.

Эмили легла, накрылась одеялом и потянулась к выключателю.

По другую сторону Оушен-авеню, с прогулочной дорожки на пляже, человек, стоявший на океанском ветру, вздымавшем ему волосы, увидел, как комната погрузилась во мрак.

— Спокойной ночи, Эмили, — прошептал он.

Среда, 21 марта

3

С портфелем под мышкой Уилл Стаффорд направился к перестроенной конюшне, которая, как многие постройки такого рода, уцелевшие в Спринг-Лейк, была приспособлена под гараж. Ночью дождь перестал, и ветер утих. И все же в этот первый по-настоящему весенний день ощущался острый холодок, и у Уилла мелькнула мысль, что неплохо было бы прихватить пальто. Вот и видно, что грядет сороковой день рождения, с грустью подумал он. Если так пойдет и дальше, начнешь, пожалуй, в июле наушники надевать.

Адвокат, специализирующийся на операциях с недвижимостью, он должен был встретиться с Эмили Грэхем за завтраком в причудливого стиля кафе под названием «Будешь третьим?». Оттуда они предполагали еще раз поехать осмотреть дом, который она намеревалась купить, а затем к нему в контору для окончательного оформления сделки.

Выводя на дорогу свой старенький джип, Уилл подумал, что сегодняшний день походит на другой, в конце декабря, когда Эмили Грэхем вошла в его контору на Третьей авеню.

— Я только что внесла задаток за дом, — сказала она. — Я просила маклера порекомендовать мне юриста по делам недвижимости. Она назвала трех, но я сама адвокат и имею опыт, так что сразу поняла, что она явно отдавала предпочтение вам. Вот мой договор.

Эмили была так возбуждена, что даже не назвала себя, вспомнил с улыбкой Уилл. Ее фамилию он узнал из подписи под договором — Эмили Ш. Грэхем.

Не так много найдется привлекательных молодых женщин, кто может выложить за дом два миллиона наличными. Но когда он предложил ей взять в банке кредит хотя бы на половину этой суммы, Эмили объяснила, что не может себе даже представить долг банку в миллион.

Уилл пришел на десять минут раньше. Эмили уже сидела в кафе, медленно отпивая кофе. Хочет свое превосходство показать, что ли, подумал Уилл, или это у нее в привычке — всегда и всюду являться раньше времени?

Следующей его мыслью было, уж не ясновидящая ли она.

— Обычно я прихожу точно в назначенное время, — сказала Эмили Грэхем, — но сегодня я так волнуюсь из-за покупки, что тороплю время.

В ту первую встречу в декабре, когда он узнал, что она осмотрела только один дом, он сказал: