На уроках сценарного мастерства. Том 1

И тут вошел писатель. Они поздоровались с Тихомировым.

– Я сейчас. – Анна выскользнула из комнаты.

Как и в прошлый раз, Тихомиров услышал через тонкую дверь разговор в коридоре. Только теперь у Евдокии Петровны деньги взаймы просила Анна, и спросила не червонец, а четвертную. И старуха по-прежнему плохо слышала, поэтому громко переспрашивала.

По тому, что Анна вернулась оживленной, Тихомиров понял, что на этот раз деньги занять удалось.

– Вот что, – сказала Анна, – я в школу, у меня занятия, а вы пообедайте в ресторане. Насколько я знаю, теперь его очередь вести тебя в ресторан… – Анна незаметно сунула писателю кредитку в карман пиджака. – А вечером спокойно поговорим…

И снова, как когда-то, Тихомиров и писатель сидели в ресторане.

– А как Пехов и модистка? – спрашивал писатель.

– В райцентр перебрались. Ребенка родили. Он в коммунхозе, она в ателье. Квартиру пока снимают.

– А Ильин?

– Нормально. Машину купил. Опять лауреатом стал.

– А эта, которая вас не пропускала?

– Ее с культуры в «Заготлен» перевели.

– Значит, льна в районе не будет.

– Ей год до пенсии остался, много напортить не успеет.

– А если она не захочет на пенсию? – спросил писатель.

– Теперь таких прямых не оставляют, с почетом провожают, – успокоил писателя Тихомиров и осторожно поинтересовался: – А как работа продвигается?

– Честно говоря, не очень. В тупик зашел. Я завтра на работу выхожу. В стройтрест, в отдел технической информации. Приятель пристраивает.

– А как же пьеса? – удивился Тихомиров.

– По вечерам буду писать, в выходные дни…

– Не ходи, – сказал Тихомиров. – Делу надо целиком отдаваться, а если вечерами и по выходным, ничего не получится.

– Что получится, будет видно, а пока жизнь не получается. Скоро год, как я денег в дом не приношу. Бьется она и в школе, и в интернате, а сейчас хочет уборщицей устроиться в больницу. Боюсь я, вдруг надоест ей и уйдет.

– Пусть уходит, – сказал Тихомиров. – Хотя, конечно, грешно говорить так мужу своей дочери, но дело важнее женщины. Женщины будут другие, а дела может и не быть. Сам же говорил, помнишь?

– Помню, – согласился писатель. – Но я не хочу, чтобы она уходила. А потом, почему от меня должна жена уходить? Люблю я ее. Не могу я, чтобы она одна все тянула. Ей же тоже хочется жить, как все, а не только работать.

– А сколько тебе еще работать над пьесой надо? – спросил Тихомиров.

– Откуда я знаю, Михалыч? Может, полгода, а может, и год уйдет, пока по-настоящему получится. Ладно, этот вопрос я для себя решил.

– Сколько ты будешь получать в этой информации?

– Сто сорок…

– Есть другое предложение, – сказал Тихомиров. – У меня в заначке от Полины на сберкнижке есть полторы тысячи. Я тебе буду каждый месяц давать по сто сорок рублей, на год как раз хватит, а ты Анне скажи, что работаешь в этой самой информации.

– Как же это я скажу, если я дома буду сидеть? – удивился писатель.

– Она в школу рано уходит. Полдня сидишь дома, а на вторую договорись с приятелями какими, которые на работу уходят, в их квартире поработаешь. Выход всегда найти можно. А если за год не успеешь, придумаем что-нибудь еще. Нельзя бросать, Витя. А вдруг ты напишешь великое произведение и оно много веков будет служить людям?

– А если я графоман? – спросил писатель. – Если я бездарь?

– Все может быть, – согласился Тихомиров. – Заранее все не предугадаешь. Это как в сельском хозяйстве: все спланируешь и удобрения внесешь, а град ударит и дожди лить начнут, и ничего ты не взял. Хорошо, если на семена вернешь. Если об этом думать, не сеять, что ли? Все. Перестань думать о деньгах. Работай.

– Нет, – сказал писатель. – Я не могу у вас брать деньги. Я знаю, как они нелегко достаются.

– Вот и хорошо, – сказал Тихомиров. – Значит, ответственнее относиться будешь.

И вдруг писатель заплакал.

– Ты чего это? – смутился Тихомиров.

– Да так, – отмахнулся писатель. – Я ведь без отца вырос! Не так уж много мне помогали.

– Да какая это помощь? – сказал Тихомиров. – А потом, я не только тебе помогаю, я о людях думаю. Посмотрят, может, и для себя выводы сделают. Как жить и как не жить. – Тихомиров достал кошелек и вынул пятьдесят рублей. – Возьми пока. Скажи, что подъемные выдали.

– Подъемные дают только тем, кто выезжает, – сказал писатель.

– Ну, авансом это назови. Извини, я пошел. Мне еще по магазинам надо и на последний автобус успеть.

– Может, вам помочь чем? – спросил писатель.

– Сам справлюсь, – сказал Тихомиров. – А ты садись и пиши. Я теперь с тебя за каждый рубль спрошу.

Тихомиров шел по магазинам. В хозяйственном он выбирал косу-литовку, взял понравившийся набор ключей в удобной сумке, в «Спорттоварах» купил запасное магнето для мотоцикла.

И так, от магазина к магазину, Тихомиров загружался все больше и больше: белилами, сушками, которые он перебросил через плечо, как пулеметные ленты, стиральным порошком в ярких импортных коробках. Две сумки на ремне он перебросил через второе плечо, в руках были еще две сумки.

На тротуаре он не умещался, его толкали, ругали, посылали известно куда. Он всем мешал.