На веки вечные

Стойко держалась батарея противотанковых орудий под командованием лейтенанта Макушкина. Ее орудия | занимали огневые позиции по опушке дубовой рощи западнее Озеровекого. Было нестерпимо жарко — и от нещадно палившего солнца, и от беспрерывной работы у пушек. Вокруг копоть и дым, пот заливает глаза, некогда оглянуться на упавшего товарища. И лишь одна цель, как чья-то властная, железная рука, приводит в движение артиллеристов: выстоять, победить, поставить заслонфашистским танкам!

— Огонь! Огонь! — надрывается лейтенант. У некоторых орудий уже осталось по два — три бойца. Ранен подносчик снарядов Орлов из расчета Цыганова.

И вдруг — тревожное, громкое, четко выделившееся грохота боя:

— Уби-и-ит комба-а-ат!..

Лейтенант, закрыв воспаленные глаза, лежал около орудия. Нет, он не был убит. Его тяжело ранило. Двое бойцов отнесли командира к роще и с рук на руки сдали медикам из подъехавшей "санитарки".

— Передайте Оразову, пусть командует батареей,— успел сказать Макушкин и потерял создание...

Спустя час погиб младший лейтенант Иары Оразов. В батарее из офицеров остался младший лейтенант Бандулин...

Бой разгорался все сильнее. Во всех расчетах уже осталось по два, а кое-где по одному человеку на орудие.

Сержант Николай Цыганов занял место наводчика, а наводчик Трофим Федоров, вместо раненого Орлова, подавал снаряды.

— Разве мы не русские?— подбадривал командир расчета своего напарника, а заодно и себя.— Разве не гвардейцы?.. Снаряд! Поживее! Троша, родной, шевелись!..

Наконец наступило минутное затишье.

— Надо маленько поскоблить бороду. А то, чего доброго, не примут на тот свет...

Это сказал младший лейтенант Бандулин — неунывающий балагур, аккуратный и немного щеголь: умудрялся даже при самых неподходящих условиях быть всегда выбритым, со свежим подворотничком, в чистом обмундировании.

Засвистев какую-то татарскую мелодию, он уселся на дно укрытия, оборудованного артиллеристами еще до начала боя, и, намылив подбородок, стал ловко орудовать остро отточенным ножом, заменявшим ему бритву. Цыганов держал ему зеркало. Но закончить бритье офицер не успел. Рядом, около укрытия, разорвалась мина. Зеркало разлетелось вдребезги, а обсыпанный землей младший лейтенант упал на траву, постеленную на дно. Он получил тяжелое ранение в живот... Цыганов остался невредим.

Несмотря на потери, танковые атаки гитлеровцев продолжались. Правда, приближаться вплотную к нашим позициям они теперь остерегались, старались поражать тридцатьчетверки с дальних дистанций.

Не продвинувшись на участке обороны бригады ни на один метр, оставив десятки подбитых и сгоревших машин и устлав поле боя трупами своих солдат, гитлеровцы вскоре прекратили атаку на хутор Озеровский и предприняли попытку взять его с флангов.

В момент короткого затишья сюда на "виллисе" приехал командир корпуса генерал Кравченко. Полковник Овчаренко развернул карту на лобовой броне танка, вынул из кобуры протирку и, ведя ею по карте, стал докладывать обстановку.

— Бригаде грозит окружение,— сказал ой в заключение.

Видя, что командир корпуса покидать бригаду не собирается, Овчаренко деликатно добавил:

— Товарищ генерал, обстановка, как вы сами понимаете, сложная, если не сказать критическая, и вам бы следовало поостеречься. Можете не сомневаться, гвардейцы двадцать первой рубеж удержат и гвардейское Знамя не запятнают.

— А я и не сомневаюсь в этом, — отвечал генерал.— Только рубежи обороны бригады — это одновременно и рубежи обороны корпуса.

— Андрей Григорьевич,— мягко настаивал Овчаренко,— противник нашу оборону обходит. Опасность серьезная...

Командир корпуса внял совету полковника. Прежде чем уехать, предупредил:

— В случае чего — отходить в районы Ясная Поляна и Беленихино.

Когда генерал уехал, комбриг обратился к своему заместителю по политической части:

— Георгий Степанович, каково твое слово?

— Слова прежние, Кузьма Иванович,— ответил Полукаров.— Ни шагу назад. Только надо объяснить гвардейцам обстановку.

— Вот это ты со своими помощниками и возьми на себя.

Подбежал крутолобый, глазастый автоматчик. Голова забинтована, сквозь повязку проступила кровь.

— Товарищ полковник, вокруг нас немцы! — обтирая пилоткой пот с лица, испуганно выпалил он.

— Вокруг нас, говоришь? — зло прищурившись, повторил комбриг.— А может, мы — вокруг немцев? И вообще, кто ты таков? Кто тебя послал с таким докладом?

Автоматчик стал сбивчиво объяснять. Говорил невнятно, путано, и Овчаренко понял, что солдат просто струхнул и самостоятельно рванул в тыл, так сказать, с донесением.

— Вот что, братец, сейчас же бегом — в свой взвод и передай всем, что раз командир бригады на месте, значит бой продолжается.

В одном месте фашисты, действительно, обошли подразделения бригады. Овчаренко навстречу им послал роту танков. Она на некоторое время задержала противника, однако после выхода из строя нескольких ее танков тяжелые вражеские машины продолжали обходить оборону.

Уже село солнце. Багрово-дымная пелена накрыла поля. Бушевавший с раннего утра огненный смерч, унесший немало человеческих жизней, постепенно стал опадать.