На веки вечные

Я закрыл за собой дверь в ванну, но не запер ее на замок. Это и правда была женская ванная: там были щипцы для завивания волос, фены, на стенах — небольшие картины, коробочки с макияжем, упаковки туши и какие-то еще вещества. На полу лежали лавандовые коврики, и полотенца совпадали по цвету, но полотенца, сложенные в шкафчик под раковиной, были разных цветов. Я бросил на туалетное сиденье черное полотенце и включил настолько горячую воду, чтобы только не обвариться. Зашел в душевую кабину и немного постоял под душем, потом поискал шампунь. Там было не меньше восьми бутылочек с разными шампунями, кондиционерами, гелями для душа. То, что показалось мне наименее девчачьим, пахло ванилью, и я взял это.

И вот когда я смывал шампунь, а мысли мои стали блуждать, тогда случилось это.

Алекс был мертв.

Я позволил себе забыть об том. Вычеркнул из памяти. Воспоминание накрыло меня, как приливная волна. Алекс лежит на спине, глаза широко открыты, в комнате пахнет смертью и рвотой.

Я попытался сдержать воспоминания, остановить паническую атаку. Но не смог. Я все продолжал вспоминать. Алекс, еще живой, курил трубку и смеялся, выдыхая облачко дыма; папа вел машину, я сидел на пассажирском сиденье, и он, что было нечасто, усмехался тому, что я говорил; мама у плиты готовила пасту. Алекс умер, папа умер, мама умерла. Я видел их в последние минуты, когда они испускали последний вздох. Как будто я смотрел кинопленку и видел это — то, что поражало меня раз за разом, как молния.

Вода остыла, и я почувствовал, что у меня ослабли колени. Я, как подкошенный, упал на дно душевой кабины, пытаясь дышать, пытаясь перестать трястись.

Я так долго держал все это внутри себя, так долго не думал об этом, вычеркивая из памяти, запирая глубоко внутри. Ничего не чувствовал. И вот появилась Эвер, своей прекрасной улыбкой и потрясающими глазами, своей нежной любовью, страстным влечением ко мне пронзала меня насквозь. Она отпирала все тайные комнаты, где я хранил воспоминания, и все это выходило из меня, и это было уже чересчур.

Я почувствовал, что вода перестала течь. Я вспотел, но мне было холодно. Я дрожал, стонал от боли.

— Кейд? Что случилось?

Эвер стояла на коленях рядом с душевой кабинкой. Она положила руку на мое мокрое плечо, отодвигала волосы с глаз.

— Они все... мертвы. Мама умерла. Папа умер. Алекс умер. Все оставили меня. И мама ушла. И папа. И Алекс, — я слышал, как произносил эти слова, но не мог замолчать, не мог контролировать их. — Я видел, как они умерли. Нашел Алекса. За несколько часов до того, как приехал к тебе. Нашел его. Я знал, что дела у него идут плохо, но не думал, что... Я не знал. Не знал. А папа просто сдался. Мама, по крайней мере, боролась. Она пыталась остаться, но все-таки не смогла. И он забрал ее. Рак забрал. Папа... он просто не мог жить без нее. Не смог жить без нее и просто сдался, просто, мать твою, сдался.

— Кейд, любимый. Мне так жаль.

— Все оставили меня.

— Я здесь, — она поцеловала меня в щеку, — я здесь. С тобой, Кейден. Я с тобой.

Я попытался вздохнуть, набрать воздух в легкие, постараться успокоить стук сердца.

— Эвер? — я знал, что это была она, но получилось как вопрос. — Ты не можешь умереть. Не можешь сдаться. Думаю, теперь я понимаю, почему папа сдался.

Она положила руку мне на плечо и подтолкнула меня. Я встал, с усилием вышел из душевой кабинки. С приступом паники я почувствовал на лице что-то мокрое. Слезы. Мне стало стыдно. После того, что Эвер сделала для меня, у меня случилась паническая атака, и я стал плакать. Я хотел спрятаться, но идти было некуда. Я был голым и мокрым. Она развернула полотенце и вытерла мою грудь, живот, плечи, спину.

Я хотел забрать полотенце, но она не дала мне.

— Эвер, я... в порядке.

Она улыбнулась мне с такой любовью и нежностью, каких я еще не видел раньше, и эта улыбка сияла на ее влюбленном лице.

— Давай я.

Я опустил руки и стал смотреть на нее, и мне было стыдно.

Полотенцем она вытерла мне лицо, лоб и щеки, потом вытерла волосы, встав на цыпочки, чтобы достать до них.

— Не извиняйся и не стыдись. Ладно?

Так странно было, что она стояла здесь, в крошечной ванной, со мной, и на ней не было ничего, кроме крошечных красных трусиков танга. Она так заботливо вытирала меня, и ее глаза, казалось, смотрели нежностью.

— Просто...ты видела, что я совсем расклеился... а нам было так хорошо вместе, просто потрясающе, и теперь я чувствую, что все порчу этой идиотской панической атакой. Со мной такого раньше не было, и я не мог остановиться, меня просто накрыло. Я не хочу, чтобы ты думала...

Она обернула полотенце вокруг моей талии, и я поправил его. Она положила ладони мне на щеки и прижалась всем телом.

— Кейд, ты имеешь право переживать. И ты ничего не испортил. И что это за любовь была бы у нас, если бы я, увидев, что ты расклеился, не смогла утешить тебя?

Я прикоснулся лбом к ее лбу.

— Спасибо.

Она приподнялась и поцеловала меня.

— Спасибо... что не оттолкнул меня. Думаю, большинство парней бы струсило. Ты впустил меня, сказал, что чувствуешь. Так и должно быть.

Я поклялся, что так и будет.