На веки вечные

— Кто-то издевался над ребенком, — наконец проговорил шериф. — Даже не трудитесь это отрицать.

Мередит по-прежнему молчала. Только стала еще бледнее. Ресницы затрепетали над огромными, как у Сэмми, глазами, только не голубыми, а темными.

— Дети всегда расстраиваются, когда не успевают в туалет. Вы просто не поняли, в чем дело.

Хит был раздосадован.

— Она не просто расстроилась. Она пришла в ужас.

— Вы незнакомец, а Сэмми стесняется чужих. К тому же учтите: для четырехлетней девочки намочить штаны — дело серьезное.

Хита охватило отчаяние. Он чувствовал — нет, черт побери, знал, — что мать и дочь остро нуждались в помощи. И поспорил бы на последние деньги, что Мередит находилась в бегах. Как ни крути, это единственное разумное объяснение. Неужели трудно понять, что если за ней гоняется муж, Хит может ее защитить? Слава Богу, он все-таки окружной шериф. Даже если суд принял решение в пользу мужа, шериф Мастерс сумеет попортить ему кровь и не задумываясь воспользуется старыми связями. А странная соседка — что она намерена делать, если в один прекрасный день негодяй объявится на пороге ее дома?

От этой мысли у него вспотели ладони.

— Мередит…

Ее напряженная поза и каменное выражение лица, казалось, вопили: не вмешивайся! А по опыту он уже знал: напористость не помогла ему с Сэмми, не поможет и с ее матерью.

Если Хит стремился к доверию Мередит, надо его завоевывать.

Мередит ощутила, что не может открыть глаза. Но это продолжалось лишь несколько секунд. Она очнулась, и все ее чувства были вновь до предела обострены, когда шериф выключил зажигание, открыл дверцу и выпрыгнул из автомобиля.

— С больной рукой вам всю неделю будет нужна помощь.

— Да нет, я сама…

Он обошел машину, открыл дверцу со стороны Мередит и взял на руки девочку.

— А как быть с картошкой, которую вы начали резать? Уже половина седьмого. Сэмми проснется и захочет есть.

— Можно сделать гамбургеры. С этим я справлюсь.

— Вам нельзя готовить и мыть посуду.

— Надену резиновые перчатки.

— Но врач предупредил, что рука должна быть в покое.

— В перчатках постараюсь как можно меньше се тревожить и буду очень аккуратна.

— Но перчатки нужно сначала натянуть, а вода всегда просачивается внутрь.

— Уверена, кое-что я все-таки делать могу.

— Ладно, позвоню в больницу, проконсультируюсь, — усмехнулся Хит.

Мередит так и подмывало его ударить, Она прекрасно знала, что ответит врач. Он даже рекомендовал ей какую-то особенную повязку, но она отказалась, узнав, что это будет стоить сорок пять долларов. Если распухнет, сделает сама из полотенца.

— Незачем беспокоить доктора.

Хит снова усмехнулся и, держа Сэмми одной рукой, взял Мередит за локоть.

— Спускайтесь осторожно. Здесь довольно высоко. Не знаю, что вам там вкатили, но, видимо, штука сильная. Глядя на вас, у меня у самого кружится голова.

Мередит испытывала странное чувство и, коснувшись ногами земли, чтобы не потерять равновесие, ухватилась за дверцу. Хит обнял ее за плечи.

— Вы в порядке?

— Да. Только вот ноги не слушаются.

Хит вел ее и бормотал что-то невнятное, а Мередит внезапно поймала себя на том, что в поисках опоры прижимается к мужчине. Мозг послал предостерегающий сигнал.

— Извините, меня качает.

— Ничего, я вас поддержу.

Если бы проблема была только в этом! Хит поддерживал бы ее всю свою жизнь. Мередит чувствовала, что ее плечи зажаты, словно в тисках.

— Пойдемте к задней двери. Не забыли, что переднее крыльцо разобрано?

Мередит почудилось, что ее плешивый газон колышется от ветра. Она покачнулась, потом споткнулась и наверняка бы упала, если бы не Хит. У забора он выпустил ее, но только для того, чтобы оттянуть провисшую проволоку.

— Осторожно, дорогая. Не бойтесь, сейчас приведу вас домой.

Дорогая! Этот человек, как и ее отец, не скупился на ласковые слова. И тем не менее его обращение звучало искренне. А обнимавшая ее рука была такой сильной, такой горячей… Будто Мередит не знала, что мужская сила всегда оборачивалась против нее.

Уже в доме Мередит запнулась о прибитую к полу дощечку. Хит снова удержал ее от падения. Повернувшись, он пристально посмотрел на нее и увидел в ее глазах благодарность. Его лицо завораживало. Четкие, точеные черты, смуглая кожа. И контрастом на этом фоне — светлые кудряшки Сэмми, склонившей головку ему на плечо. В уголках глаз, которые, казалось, все время меняли цвет, смешливые морщинки. Вот теперь глаза были почти синими, как грозовые тучи.

— Вы очень бледны, — наконец произнес он.

— Ничего, выживу.

— Надеюсь, — рассмеялся Хит. — Иначе меня замучит совесть.

Он провел ее на кухню и усадил на стул, а сам скрылся с Сэмми в спальне. Мередит поставила локоть на стол и уперлась подбородком о ладонь. Чувствовала она себя не так уж скверно, только все путалось в голове.

Скрипнула дверца открываемого шкафа, послышались сонное бормотание Сэмми и низкий голос шерифа. Минутой позже шаги предупредили о его возвращении. Мередит выпрямилась.

— Я надел на нее сухие бриджи. — Он помолчал, закатывая рукава рубашки еще выше. — Не знаю, может, только задом наперед. Там не было ширинки.