На веки вечные

Попивая пиво, Хит снял свою широкополую шляпу и бросил на вешалку, но… промазал. Шляпа пролетела мимо крючка. Хит вытаращил глаза: он не промахивался полгода. Правда, у шерифа и не выдавалось такого паршивого дня, как сегодня.

Подняв шляпу и медленно расправляя тулью, он убеждал себя в том, что все утрясется. Вот сейчас выключит телефон и засунет пейджер под подушку дивана: после того как поужинает и накормит скотину, ничто не должно вывести его из горизонтального положения. Минутой позже Хит уже читал инструкцию о том, как приготовить макароны с сыром — таково было его представление о высоком кулинарном искусстве.

И в это время зазвонил телефон.

Шериф чертыхнулся, испытывая огромное желание стукнуть себя по лбу за то, что все-таки забыл выключить проклятый аппарат, и приказал себе: «Не обращай внимания!» Тихо насвистывая, он достал из холодильника молоко и маргарин. Настырный телефон не умолкал. Хит засвистел громче. «Мое дежурство окончено. Теперь, если что не так, пусть разбираются сотрудники управления». Довольный собой, он сделал очередной глоток пива.

Звонки не прекращались.

Почему этот надоедливый телефон сводит его с ума? У него нет ни жены, ни детей. Братьев и сестер тоже нет. Один отец. Но Хит не видел его девятнадцать лет и перезванивался с ним очень редко. Сто процентов, что звонят из управления; в худшем случае — репортер. А уставший шериф сегодня хотел одного — тишины и покоя. Не желал слушать о петиции по поводу его отзыва. Не желал давать никаких интервью о том, как он работает с подростками. Неужели нельзя хоть на несколько часов оставить его в покое?

Тяжело вздохнув и испытывая к себе отвращение, Хит перегнулся через груду нераспакованных продуктовых пакетов и поднял трубку.

— Да?

— Шериф Мастерс?

Голос женщины был взвинченным, на грани истерики; где-то рядом плакал ребенок.

— О Боже! Вы должны сюда прийти! Быстрее!

Хит привык к странным звонкам. Многие из них начинались именно таким образом: неизвестный на другом конце провода твердил что-то несуразное.

— Успокойтесь, мэм, — попросил Хит, а сам подумал: «Без сомнения, домашняя свара. Пьяный муж, сукин сын, избивает ребенка». — Чтобы вам помочь, я должен знать вашу фамилию и адрес.

— Пожалуйста, скорее! Он сбесился. О Боже, он ее убьет! Скорее! Скорее!

Прежде чем Хит успел задать следующий вопрос, абонент разъединился. Странные телефонные звонки были обычным делом для шерифа, но этот переплюнул все остальные: ни фамилии, ни адреса. В конце концов он не ясновидящий. Хит повесил трубку. Проклятие!

Пастух накачался дешевым виски и теперь кочевряжится.

И как это женщины живут с такими людьми? Особенно если от скандалов страдают дети. Не дай Бог, и вправду убьет. Хоть бы фамилию сообщила. Он бы тогда мог узнать ее адрес. Мысль о том, что здоровенный детина лупит почем зря свою маленькую дочь, совсем испортила и без того неважное настроение. Нужно поставить на линию определитель номеров. Хит снова углубился в чтение рецепта.

Пожалуйста, скорее!.. О Боже, он ее убьет! Скорее! Скорее!

Женщина была уверена, что шерифу известно, куда поспешить на помощь.

Внезапно его пронзила догадка: Голиаф! Уж не пес ли натворил что-то у соседей?

Хит кинулся к задней двери, выскочил на крыльцо и услышал вдалеке лай собаки. Он побежал к соседскому дому. Еще издали его оглушил такой гам, словно там разверзся настоящий ад: девочка визжала, ее мать вопила, Голиаф непрестанно лаял. Что за чертовщина?

Шериф перепрыгнул через покосившийся забор, который отделял лужайку с проплешинами от окружавшего дом пастбища, и остановился как вкопанный перед деревянным сараем. Девочка в красных трусиках и перепачканной майке так вжалась в стену, что ее кудряшки попали между неструганных досок. Округлившиеся от страха глаза казались голубыми фарфоровыми блюдцами.

С обнаженными клыками и пеной на морде Голиаф бегал между ребенком и — как догадался шериф — ее матерью, худенькой брюнеткой в свободных джинсах и большой, не по размеру, рубашке.

— Назад! — скомандовал он.

При звуке его голоса женщина резко обернулась. Ее перекошенное лицо было настолько бледным, что темно-карие глаза выглядели не меньше, чем у дочери.

— Слава Богу! Пожалуйста, сделайте что-нибудь! Он ее искусает!

Хит снова взглянул на собаку. Если и существовало животное, которому он доверил бы ребенка, так это был, конечно же, Голиаф. Но сегодня ротвейлер словно взбесился: лаял, рычал, хватал зубами воздух. И что еще тревожнее — присутствие хозяина его не успокоило.

Шериф щелкнул пальцами.

— Голиаф, ко мне!

Услышав команду, пес обернулся — в его обыкновенно дружелюбных глазах горел красный демонический огонь. На секунду Хит испугался, что собака может не послушаться. Нет, это невозможно. Голиаф был очень хорошо выдрессированным животным. Его еще щенком натаскивали не задумываясь подчиняться командам.

Что с ним такое сталось? Хит снова взглянул на девочку.

— Голиаф, ко мне! — Шериф хлопнул себя по бедру.

Ротвейлер затих, тяжелая голова опустилась, лапы уперлись в землю. Секундой позже он был уже рядом, и Хит взял его за ошейник.

— Сэмми!