На веки вечные

– Знаете, я никогда не чувствовала себя такой счастливой, как в армии! Моя немецкая душа, видимо, встрепенулась на фронте… Немцы – нация военных. Я воспринимала трагедию войны с какой-то мрачной сентиментальностью. Борьба, смерть, долг – это мое. Это то, что способен почувствовать каждый немец.

– Но вы были в американской армии, – мягко напомнил Ребров. – Выступали для американских солдат, воевавших с немцами.

– Разумеется. А для кого же я должна была выступать? Не для этих же… – брезгливо кивнула она в сторону зала, из которого американские охранники выводили подсудимых на обед.

– А вот Ольга Чехова пела для немецких солдат, – зачем-то напомнил Ребров.

– Что ж, у каждого своя конюшня, – равнодушно пожала плечами Марлен. – Каждый выбирает ту, что ему подходит.

– Знаете, недавно немецкая девушка плюнула ей в лицо…

– Ну, если учесть, что Гитлер называл ее своей любимой актрисой…

– Как раз не за это.

– А за что же?

– Она набросилась на Чехову потому, что теперь ходят слухи, будто она была русским агентом.

– А она действительно им была? – с явным интересом спросила Марлен.

– Не знаю. Я с ней не работал.

– А зачем вы мне это рассказали?

– Вы не боитесь, что немцы сейчас относятся к вам так же, как к Чеховой? Как к предательнице, а не как к героине?

– Это их проблемы. Немцы сами выбрали Гитлера. И были с ним до самого конца. Им не на кого жаловаться. Но, уверяю вас, в меня они плюнуть не посмеют. Немцы знают как вести себя с победителями.

И тут на них налетела Пегги. Она на сей раз была в строгом деловом костюме.

– Привет, Марлен! Боже, как я рада!.. Мы столько не виделись!..

Марлен обняла Пегги.

– Последний раз это было в Париже, моя дорогая. Сразу после освобождения…

– Ты надолго сюда, в Нюрнберг? Может быть, собираешься сделать фильм про этот процесс?

– Нет, пока все это выглядит совсем не кинематографично… Надеюсь, когда будет выступать русский обвинитель… Кстати, в каком он звании, Денис?

– Генерал.

– Я надеюсь, ваш генерал будет в мундире и сапогах. И в какой-то момент достанет из своих галифе пистолет и пристрелит какого-нибудь Геринга!.. Вот это было бы кино!

– Да, это была бы сенсация, – согласилась Пегги.

– Ну, вряд ли это случится, – улыбнулся Ребров. – Это совершенно невозможно, уверяю вас. Генерал Руденко умеет держать себя в руках.

Тут Марлен принялась раздавать автографы и улыбки окружившей их со всех сторон публике.

– Пойдемте в бар, выпьем что-нибудь, – потянула Реброва за руку Пегги. – Хорошо, что я сегодня не надела свою солдатскую форму, а то бы выглядела как жалкая подражательница Марлен. И тогда мне пришлось бы застрелиться.

В баре Пегги, прищурившись, посмотрела на Реброва.

– А где же наша княжна? Я ее давно не видела.

– Она приболела.

– О, я надеюсь, ничего серьезного! Она очень мила. Очень! В аристократах все-таки что-то есть… Я люблю аристократов, – с вызовом сказала Пегги. – Хотя вам, представителю пролетарского государства это, наверное, не по вкусу.

– Ну, американское общество тоже не назовешь аристократическим, – отбился от наскоков Ребров. – А сами вы, Пегги, не голубых кровей?

– Я? Увы… Мой папа был простой ирландский пьяница и безжалостно лупил мою бедную мать. И меня с братьями заодно. В детстве я все время была голодна, мороженое было для нас недостижимой мечтой… Но потом я разобралась, что к чему в этом мире.

– И как он устроен, этот самый мир?

– О, весьма сложно. Но есть одно правило, которое надо соблюдать, – уже совершенно серьезно сказала Пегги.

– И какое?

– Не давать себя в обиду, – жестко сформулировала Пегги. – Никому и никогда не давать себя в обиду. Люди сразу чувствуют, кто может дать сдачи, а кто нет. С кем можно связываться, а с кем не стоит. Я из тех, с кем связываться не стоит. Но для друзей я готова на многое…

Пегги многозначительно посмотрела на Реброва.

– Подарили бы мне какую-нибудь сенсацию от русской делегации, а? Я бы сумела вас отблагодарить…

– Пегги, за вами и так должок, – засмеялся Ребров. И напомнил: – Кто подарил вам сенсацию с эсэсовцами?

– Я помню и скоро преподнесу вам ответный подарок… Но неужели русские не готовят какой-нибудь сюрприз? – напирала Пегги. – А мне кажется, ваш Сталин любит всевозможные сюрпризы.

– Пегги, я уверен, вы знаете секретов гораздо больше, чем я. Я занимаюсь здесь лишь скучными юридическими консультациями, копаюсь в бумагах, перевожу документы…

– Так я вам и поверила. Вы очень скрытный, господин Ребров, и таинственный. Прямо шпион какой-то! – подмигнула Пегги.

– Ну, какой из меня шпион! – отмахнулся Ребров.

– Ладно-ладно… Но вы можете быть уверены, что Пегги болтлива только тогда, когда ей это надо.

– Учту.

– Кстати, как вам живая Марлен Дитрих? Наверняка вы видели ее так близко впервые…

– Она настоящая звезда.