На Великой войне

Разыгравшееся воображение буквально смел ураган из стекол, битого кирпича, металла и еще бог знает чего. Неизвестно, что именно такое грохочущее обрушилось на завод, но пощады оно не знало.

«Прощай, Михаил Иванович», – промелькнул в голове грустный голос Мишки Власова, прежде чем чудовищная сила разрушения обрушилась на меня, разрывая тело на тысячи кусков. Неужели действительно все для меня кончено?

Глава 21

Не перестаю удивляться контрастам темпорального перемещения. Вместо черной пропасти я провалился в молочный туман. Но и он быстро рассеялся. Я вновь в чьем-то теле и вновь поражен «параличом» и «глухотой». Зато отлично вижу перед собой паркетный пол. Обычный деревянный, лаком покрытый. У родителей в квартире такой есть, еще в восьмидесятые постелили, а до сих пор держится, несмотря на все испытания. А испытывали мы его с Пашкой, будучи пятилетними мальчишками, с завидной регулярностью, постоянно роняя на гладкую блестящую поверхность игрушки или еще что-то более тяжелое. Однажды телевизор уронили, чтобы затем дать стрекача и прятаться до вечера в кустах от отцовского ремня и маминых укоров. Ноги до сих пор помнят этот бег…

Минуточку! Ногами могу шевелить!..

Но, увы, не всем остальным. Я привязан к стулу веревками, да так плотно и крепко, что двинуть могу только головой и ногами. Притом ногами не Мишки Власова, а взрослыми, обутыми в черные сапоги и темно-синие галифе. Выше виден новенький френч. Означает ли это, что тело Мишки Власова по не выясненным пока причинам действительно погибло в июне тысяча девятьсот пятнадцатого, а меня забросило непонятно куда и в кого? В кого именно? Пока не знаю, зато могу осмотреться. насколько это возможно. Итак, начнем изучать окружающую обстановку…

Комната с как будто закопченными стенами и сводчатым потолком, где светит одинокая люстра на четыре лампочки. Два плотно зашторенные окна, обитый серым сукном и заваленный всевозможными бумагами стол с зеленой лампой и черным телефоном. Телефон старый стационарный, с барабаном и проводами. Сейчас таким аппаратам место только в музее…

А вот это уже интересно. Справа от меня у стены стоит диван, а на нем без признаков движения лежит какой-то старик. Знакомое лицо. Где я его уже мог видеть?..

Вспомнил. Во сне. И сомнений нет. Та же смятая черная шапочка, надетая на лысину, тот же поношенный костюм-тройка, те же сухие руки с желтоватыми пальцами. Только тумана не хватает, левитации и крика «Вставай!», а так сходство стопроцентное. Вот только очень похоже на то, что у старика сон вечный. Мне же погибать в очередной раз ну совершенно не хочется, а потому в очередной же раз я пытаюсь освободиться от пут… Тщетно! И, между прочим, небезболезненно. Связали меня на совесть и развязывать, кажется, не собираются. Все же где я нахожусь и кому понадобилось сковывать мои движения? Парочка вариантов приходит на ум, когда глаза натыкаются на почему-то сразу не замеченный портрет Сталина, висящий на стене за столом. Значит, угодил я точно не в царскую Россию, а в тридцатые или даже сороковые годы и, судя по сапогам, галифе и френчу, в тело офицера.

Покрутив головой, я погон на плечах не обнаруживаю. Стараюсь найти хоть какие-то знаки различия. Петлицы разглядеть не выходит, зато замечаю на спинке дивана фуражку, какая бывает у сотрудников НКВД. Моя или?..

К чему гадать, когда сейчас и так все разъяснится: на диване зашевелился дедушка. Очень похоже на явление зомби. Неподвижно лежащий старик вдруг дернулся, шумно втянул в себя воздух и тут же хрипло выдохнул, открыл глаза и повернул голову. На меня уставился, затем резво сел, поправив шапочку.

– Очнулись? – раздался его скрипучий голос. – Это хорошо… Прошу простить за временные неудобства (правая рука указала на веревки), но они необходимы, я уже никому не доверяю…

К тому же со временем шутки плохи (левая рука достала из кармана жилета часы на цепочке), и оно не жалует неумех, вздумавших поиграть там, где этого делать категорически нельзя. Вот и вы заигрались, в итоге очутившись здесь…

– Где это здесь и кто вы? – Меня начал злить этот самоуверенный дедок.

– Ах, эти вопросы. Но у меня есть на них ответы. Слушайте…

Любопытно… И даже очень… Старик хоть и трещит без умолку как сорока, но сведения сообщает исключительно интересные. И связаны они напрямую с историей развития и становления проекта «Форточка». Притом с той ее частью, что ни мне, ни Садовскому с прочими «форточниками» совершенно не знакома. Сплошные секретные материалы получаются.

* * *

Уже после первой минуты этого информационного блока моя память подобно ленте магнитофона перематывается назад, ровнехонько до другой беседы и слов: