На верхней границе фанерозоя (о нашем поколении исследователей недр)

Пришлось нам вдвоем справляться с этим делом. Водитель выдал нам две доски, по которым следовало из самолета на борт автомобиля скатывать бочки, а сам курил в сторонке. Получалось это у нас явно не здорово, и в конце концов он стал нами командовать и давать советы, а потом, матерясь, залез и сам. После того как с большим трудом данная операция была завершена, грузовик подвез нас к какому-то сараю у здания аэропорта, мы сбросили бочки с бензином прямо на песок, где они потом валялись несколько дней. Здание аэропорта выглядело очень странно. Это был маленький дощатый домик с одной дверью и деревянным крыльцом. Ничего похожего на зал ожидания там не было. «Вам туда», – произнес шофер, махнув рукой в сторону сарая неподалеку, а сам сел в кабину и уехал.

Мы поплелись к этому сараю, совсем не воодушевленные столь радостным приемом и ожидая дальнейших неприятностей. И не ошиблись. Войдя в раскрытую дверь сарая, мы обнаружили, что на расставленных кроватях вповалку лежит с десяток человек в верхней одежде и обуви, никак не отреагировавших на наше появление. Стоял стойкий запах пота, алкоголя и табака. Свободных мест не было. Лишь на одной из кроватей были свалены в кучу несколько рюкзаков и спальников. Присмотревшись, я узнал в одном из спящих бородачей пневматика Пашу Балабанова, с которым вместе был в рейсе на китобое «Смелый» в предшествующий год. Я попробовал растормошить его, и это удалось.

– А? Что? Чего надо? – пробубнил он, протирая опухшие от пьянства и похмельного сна глаза.

– Паша, ты не узнаешь меня? Вспомни «Смелый» в прошлом году.

– А… Студент. Водка есть?

Мы с Шуриком, хоть и были еще почти зелеными пацанами, но запасли по бутылке на дорогу. Одну из них тут же достали. Воодушевленный Паша открыл ее, согнал мух с немытых алюминиевых кружек на тумбочке, на которой еще были грязные консервные банки и засиженные мухами нарезанные куски хлеба, плеснул каждому по глотку и произнес: «За встречу». На стук алюминиевых кружек стали просыпаться другие обитатели сарая. Бутылку тут же распили, потом у кого-то нашлось еще две бутылки питьевого спирта. Короче, спустя час все опять продолжили прерванный похмельный сон, благо, что наступило ночное время, хотя солнце в полярный день и не думало скрываться за горизонтом. Мы освободили от рюкзаков кровать и, сидя в полудреме, в весьма непривычных, мягко говоря, условиях дождались утреннего рейса из Архангельска, которым прилетел начальник мелководной партии Сергей Алехин, после чего началось какое-то движение.

За нами подошел скрипучий и дребезжащий старенький ПАЗик, на котором мы поехали в Нарьян-мар, причем, как оказалось, пока лишь к месту следующего ночлега. Вспомнились слова популярной тогда песни:

Нарьян-мар мой, Нарьян-мар,

Городок не велик и не мал,

У Печоры у реки,

Где живут оленеводы

И рыбачат рыбаки.

Судя по этим словам, ожидали увидеть что-то похожее на Мурманск или Архангельск, просто в несколько раз поменьше. Сейчас, говорят, город стал получше, а тогда увиденное повергло в шок. По единственной асфальтированной (весьма условно) улице Смидовича бегали облезлые собаки и стояли невысыхающие лужи. Весь жилой фонд города, представлявший собой сгнившие деревянные бараки, находился в аварийном состоянии. Единственным небольшим кирпичным зданием в городе был горком партии, а из деревянных построек самым интересным было здание почты со шпилем. Здесь у почты в первый же день нашего пребывания произошла неожиданная встреча с нашим однокашником Женей Фельдбаргом, который вдвоем с нашим же одногруппником Костей Китом оказался тут на практике от другой организации – на магнитной вариационной станции в заброшенной деревне неподалеку. Как потом оказалось, в той же деревне Никитцы в устье Печоры, куда направлялись и мы.

Переночевали мы (если это можно назвать ночевкой) на борту бывшего десантного судна с откидной аппарелью, предназначенного в свое время для перевозки танков и БТР, а сейчас примитивно переоборудованного под мелководные работы. Ночевка в тесном кубрике на шесть человек превратилась опять в пьяную оргию бывалых мореманов, на которой мы должны были присутствовать в качестве благодарных слушателей былей и небылиц об их приключениях преимущественно на сексуальном фронте.

На следующий день мы все же оказались на временной базе мелководной сейсморазведочной партии в устье Печоры в 12 км ниже Нарьян-мара по течению. Каково же было наше удивление, когда геофизиков-дипломников нашего курса оказалось здесь – в забытой богом и заброшенной людьми деревне Никитцы – шесть человек: Костя Кит, Женя Фельдбарг, Леня Зимаков, Вася Попов, Саша Череповский и я. Причем прибыли мы сюда, не сговариваясь, различными путями и от различных организаций. Можно было бы усмотреть в этом какой-то высший смысл, но его не было. Тем не менее, такая невероятная случайность произошла.