На верхней границе фанерозоя (о нашем поколении исследователей недр)

Итак, я приступил к обязанностям председателя ГКЗ. Суть дела мне была хорошо знакома: в процессе предыдущей работы я вник в проблемы подсчета запасов месторождений нефти и газа, хотя к моей специальности геофизика это отношения не имело. «Жизнь научила», как принято выражаться. Однако подсчет запасов месторождений твердых полезных ископаемых: золота, серебра, железных и полиметаллических руд и т. п. был для меня в новинку, но привычка разобраться в деле, которым занимаешься, позволила мне понять в общих чертах и этот процесс, благодаря помощи Ю.Ю. Воробьева. В принципе работа на первых порах мне нравилась, и все складывалось весьма неплохо. Можно было отстаивать объективную точку зрения, противостоять конъюнктурному давлению свыше и выносить в целом справедливые решения. Это импонировало, поскольку в головах большинства обывателей сложился стереотип, что честно работать в таких структурах нельзя. Оказалось, что очень даже можно. Система была неплохо продумана. Представленные материалы по одному месторождению рассматривали пять-семь экспертов из числа уважаемых и авторитетных специалистов, привлекаемых по трудовым соглашениям. Они в течение нескольких недель изучали материалы, делали замечания, которые авторы либо исправляли, либо аргументированно отстаивали свою позицию. Затем эксперты собирались на рабочее заседание, где обсуждали работу и вырабатывали проект решения. Наконец, когда основные вопросы были сняты, запасы того или иного месторождения рассматривались на пленарном заседании в присутствии всех авторов и экспертов, где и выносилось решение. Правом голоса обладали на тот момент четыре человека: мои заместители М.Я. Зыкин и В.И. Воропаев, старейший член ГКЗ Ю.Ю. Воробьев и я. На основании этого решения утвержденная величина запасов ставилась на государственный баланс. Такой процесс фактически исключал какие-либо манипуляции. Я вел эти пленарные заседания. В большинстве случаев все проходило нормально, поскольку «сырые» работы не доходили до «пленарки» и возвращались на доработку. Хотя изъяны и в этой системе, бесспорно, тоже были, как и в любой другой. Одновременно с этим рабочим процессом на мне лежали и обычные обязанности руководителя, связанные с функционированием организации и решением хозяйственных вопросов. Заместителя Виталия Цинидзе мне так и не дали, поскольку, как выяснилось, вопрос с переездом в другое здание отпал и, казалось, навсегда. Некоторые осложнения возникали из-за разногласий между отдельными группами в коллективе. Буквально накануне моего прихода в ГКЗ В.И. Воропаев уволил женщину – главного бухгалтера, фактически проработавшую здесь несколько лет по поддельному диплому, и принял на работу нового главбуха и Юрисконсульта, Тут, видимо, и началась борьба за влияние. Я не стал никого трогать и приводить «своих», а решил осмотреться. Однако приходилось ежедневно выслушивать жалобы друг на друга и в конце концов все это пресечь. Тем более, что надвигались весьма серьезные события, которые отодвинули на второй план эти мелкие неурядицы.

Я традиционно участвовал в научно-практической конференции «Геомодель», проводимой ежегодно в середине сентября в Геленджике. Не стал изменять этой традиции и на посту председателя ГКЗ. Все было весьма неплохо – «в плановом режиме»: интересные доклады, научные дискуссии, встречи со старыми знакомыми в бархатный сезон и т. п., когда вдруг в один из дней на мой мобильный телефон поступил звонок Владимира Кудряшова из министерства:

– Юрий Петрович, Вас срочно разыскивает руководство в связи с переездом ГКЗ в другое здание и оформлением с Вашей стороны соответствующих документов.

– Как так? Кувшинов еще два месяца назад сказал, что вопрос закрыт.

– Появились новые обстоятельства, и он снова на повестке дня.

Стало ясно, что тучи сгущаются. Я к тому времени понял смысл этой истории, которой первоначально, при заступлении на пост председателя ГКЗ не придал значения и рассматривал как обычное хозяйственное мероприятие. Однако замысел этой «камарильи» состоял в другом. Уже всем известно, что недвижимость в центре Москвы стоит сумасшедших денег и всевозможные фирмы и банки нуворишей пытаются завладеть ею любыми способами. Еще бы! При ежегодном удвоении цены это отличное вложение средств, и здание ГКЗ на Большой Полянке – очень лакомый кусок для них. Очевидны и мотивы министерского руководства во всей этой истории. Однако все это они намеревались сделать моими руками: никто другой ничего подписывать не будет, и все «концы в воду». После того, как неизбежно поднялся бы шум, крайним был бы только я. Такой «статус Герострата» – человека, который «продал ГКЗ» и на этом прославился, меня явно не устраивал.