На вершинах знания(Русский оккультный роман, т. X)

Сколько времени продолжалось это преследование? Чем должна была кончиться эта страшная борьба?

Развязка, по-видимому, уже приближалась: Моравский выбился из сил. На лбу его выступили крупные капли пота, руки дрожали, колени подгибались. Он забился в угол, за тот самый стол, на котором лежала книга, в отчаянии протянул перед собой руки и зажмурил глаза, ожидая неминуемого конца.

Но конец не наступил. Шар прекратил свое преследование, — он остановился, точно встретил какое-то невидимое препятствие: теперь его отделяло от Моравского довольно большое расстояние, — шага в три-четыре. Он крутился вокруг своей оси, то поднимался, то опускался до земли. Иногда он отходил назад и снова с силой направлялся вперед, но, натолкнувшись на незримое препятствие, переменял направление и медленно плыл по окружности то направо, то налево.

Моравский почувствовал, что он в безопасности и, быстро успокоившись, стал наблюдать явление. Он заметил, что в том месте, где стоял он за столом, на ковре нашита узкая белая полоска, большой круг, идущий до самой стены. Эта полоса вместе со столбом воздуха над нею и составляла препятствие для шара. И каждый раз, когда шар, опустившись, касался ее, слышался легкий треск, полоса вспыхивала слабым светом, а из шара вылетала искра и он, оттолкнувшись, быстро поднимался вверх. Профессор понял, что, по счастливой случайности, попал в изолирующий круг.

Явление продолжалось.

Светящийся шар остановился в воздухе и стал вертеться с поразительной быстротой вокруг своей оси. Потом он сплющился и растянулся по экватору, отделив вокруг себя ряд блестящих колец. Кольца лопались, рассыпая вихрь блестящих искр и образовывая ряд малых шаров, светящихся, как и первый. Вместе с тем, в комнате появился второй большой шар, и третий, и так без конца, с которыми повторялось то же самое, и через несколько минут в пространстве за кругом, в котором стоял Моравский, все было наполнено сияющими шарами, большими и малыми, быстро двигавшимися по разным направлениям. Иногда они сталкивались, рассыпаясь каскадом ярких искр, и искры не гасли, а также носились по воздуху, заполняя собой промежуток между шарами. И каждая искра, и каждый шар, рассекая воздух, звучали по-своему, и различные тона сливались в аккорд, подобный какому Моравский не слышал еще ни разу за всю свою жизнь.

Наконец все смешалось и за кругом стояла светящаяся колебающаяся завеса и в завесе этой что-то гудело и звенело и пело, но шум и звон были смутны и гармоничны. В дрожащей полосе словно мелькали бледные лица, тянулись длинные руки… И вдруг все пропало. Точно порыв ветра прогнал огненное облако и сдунул страшное видение.

Моравский заметил, что он не один. За письменным столом сидела пожилая дама с добрым и симпатичным лицом. Она была одета в темное платье и длинную кружевную накидку, совершенно скрывавшую ее фигуру. Дама что-то писала, волнуясь, беспрестанно зачеркивая написанное и взглядывая на бедно одетого человека, стоявшего перед ней в почтительной и подобострастной позе, спиной к Моравскому. Каждый раз, когда дама принималась за писание, человек этот сжимал кулаки и с ненавистью глядел на нее. Но стоило ей положить перо, как он сейчас же снова принимал скромный и почтительный вид.

Но вот дама успокоилась и углубилась в писание. Быстрее мысли человек приблизился к ней, схватил цепкими руками за шею и стал ее душить. Дама захрипела; силясь вырваться из сжимавших ее рук, она обернулась к Моравскому, и тот прочел в ее налившихся кровью глазах красноречивую мольбу и призыв на помощь.

Броситься вон из круга и помешать преступлению было бы делом одной секунды… но профессор не успел сделать этого: двери отворились и появился Фадлан, успевший сделать ему предостерегающий знак. Моравский остался на месте.

Фадлан быстро вошел, вернее, ворвался, как ураган, в кабинет. Остановившись посередине комнаты, он поднял правую руку кверху, а левую опустил вниз. Губы его шептали какие-то слова на неведомом Моравскому языке. Потом шепот перешел в голос и он уже совсем громко закончил заклинание все тем же словом:

— Агла!

И вдруг и дама и душивший ее человек как-то растаяли, пропали, испарились в воздухе.

Фадлан опустил руку, подошел к аппарату и, закрыв его, приладил крышку к телефону.

— Теперь смело выходите из круга, дорогой профессор, — сказал он своим обычным спокойным тоном. — Никакой опасности нет, пожалуйте сюда, ко мне. И наделали же вы беспорядка в моем кабинете, ай-ай! Я же просил вас покрыть крышку аппарата! — прибавил он с легким укором.

Смущенный Моравский не знал, как оправдаться.

— Я совершенно забыл, друг мой! За мной еще грех; я смотрел вашу книгу.

— Знаю, я все уже знаю. Слава Богу, что я вошел вовремя, а то было бы очень трудно. Вы очень неосторожно вызвали одного из элементалей, неразумного, но очень деятельного и сильного. А силами астрала, не связанными открытым аппаратом, воспользовалась лярва, жаждавшая завладеть вашим мозгом и телом…

— Элементаль? Лярва?.. Ничего не понимаю!