На вершинах знания

— Повиноваться? Повиноваться вам, милый доктор? Уж не воображаете ли вы, что имеете надо мной какую-нибудь власть? Я просто лярва, свободная лярва, и вы предо мной бессильны и ничто.

Фадлан ничем не выразил ни удивления, ни страха. Но Моравский инстинктивно почувствовал надвигавшуюся опасность и не знал, как от нее уберечься.

Голос воскресшей совершенно переменился и в самой речи появилось какое-то грассирование, какой-то неуловимый иностранный оттенок. Моравскому показалось, будто он где-то слыхал этот голос. Он стал припоминать и вспомнил, что так говорила княгиня Джординеско. Ошибиться он не мог: речь ее была слишком оригинальна.

Фадлан пожал плечами, улыбнулся и протянул руку бывшему трупу.

— Если бы, — почти спокойно сказал он, — вы явились сами по себе или были вызваны моими заклинаниями, мне было бы нетрудно вас уничтожить, лярва! Душа чистой девушки ушла, вместо нее в это тело вселились вы. Это для нас безразлично, вы все равно нам расскажете все то, что она испытывала, ибо мозг, которым вы владеете, сохранил еще новые воспоминания, принесенные душой бедной Таты. По вашему голосу и по тому, как вы подделываете слова и фразы, я догадываюсь, кому вы служите. Не ошибся ли я, думая, кто причина смерти бедной девушки, чьим телом вы теперь владеете? Вы киваете головой. С меня довольно. Как бы ни было, а я вас позвал издалека совсем не для того, чтобы спорить с вами или быть вам неприятным. Во всяком случае, я даже подумал о том, что вы почувствуете жажду, на что указывают старые манускрипты. Вы видите три кубка и вино? Ну, мы уже выпили с моим коллегой. Но ваш бокал нетронут, он вас ожидает, возьмите его.

— Как раз вовремя: я умираю от жажды!

— Это меня не удивляет. Итак — живите себе на здоровье, и… пейте.

Воскресшая выпила кубок и протянула его Фадлану, указывая на амфору. Он налил ей еще и еще. Она пила с наслаждением, большими глотками и без передышки, — вино, по-видимому, очень понравилось.

Потом, поставив свой кубок на стол, — она пробормотала тихим голосом:

— Благодарю вас.

— Теперь вам лучше, не правда ли? — спросил Фадлан. — Вы окрепли?

— Да, доктор, мне даже чересчур хорошо.

— Если так, то сядьте и будем разговаривать. Ваше путешествие должно было утомить вас, но теперь вы подкрепились, — давайте же поговорим спокойно и по-дружески… Коллега, не забывайте ваших заметок, следите за нашей беседой.

— Чего вы от меня хотите?

— Чтобы вы рассказали нам про ваши похождения.

— Это не так легко, как кажется. Умрите сами, и вы все узнаете; а профессор пусть проделает над вами ту же историю, какую вы проделали надо мной — это будет совсем недурно. Уверяю вас, вы будете очень удивлены… Жалкий человек, при всей вашей учености вы почувствуете себя там совсем дурачком, а ваша нестерпимая гордость и ваше безумное тщеславие окажутся на том свете легче пуха.

— Это замечание довольно определенно, — сказал Фадлан.

Он делал гигантские усилия, чтобы подавить свое волнение и держать себя в руках. План дальнейших действий уже созрел в его голове, но для выполнения его нужно было собрать всю свою силу.

— Но вы грубы, — добавил он. — Вы слишком волнуетесь и слишком торопитесь. Это вредно для тела, в которое вы вселились, и вам придется, пожалуй, из него выйти раньше, чем вы рассчитываете.

Моравский вздумал было вмешаться в их разговор.

— Почему бы вам не быть поспокойнее? Я, как психиатр…

— Вы-то тут при чем? — вдруг вспылила воскресшая.

— Я хочу лишь добра…

— Я начну с того, что выучу вас вежливости… Неуч! — с угрозой повторила она.

Моравский встал и сделал попытку подойти к лярве. Одним ударом по щеке она повергла его на пол. Профессор поднялся, щека его покраснела, он весь дрожал от оскорбления и боли.

В глазах Фадлана блеснула гневная молния. Но он сдержался и даже усмехнулся:

— Вы не очень ушиблись, дорогой коллега? Лучше не вмешивайтесь в наши разговоры. Послушайте, лярва… если бы вы сообщили мне, как вас зовут, нам было бы легче продолжать нашу беседу. В самом деле, как ваше имя?

— Лемурия.

— Лемурия. Это очень красиво. Будьте откровенны, Лемурия, и скажите… Если вам хочется пить еще, пожалуйста! Не стесняйтесь.

— Я ужасно возбуждена!

— Тогда… пейте еще, а? Это очень полезно в таких случаях.

Он налил ей вина.

— Может быть, вы нам скажете что-нибудь про участь, которую вы нам готовите, Лемурия? Мне кажется, что вы что-то замышляете.

— Я охотно предскажу вам вашу судьбу и это предсказание исполнится очень скоро, раньше сегодняшней зари. Слушайте: прежде всего, я вам расскажу кой-какие подробности моего сна; потом я уничтожу вас обоих и ваши ничтожные изыскания в области смерти и потустороннего мира погибнут вместе с вами в вашей общей могиле. Я сверну шею тому старому глупцу, вашему помощнику… Я ему сверну шею, как цыпленку… вот так!

Она схватила валявшуюся на полу толстую цилиндрическую полосу железа, по-видимому, рычаг или поршень какой-то машины и без всякого усилия согнула ее и разломила пополам.

— Что же касается до вас, то вы, великий ученый и посвященный во многие тайны, вы умрете иначе.

— Это любопытно. Как же именно?