На вершине блаженства

– Ага. – Губы мальчика дрогнули в улыбке, однако его голубые глаза оставались по-взрослому серьезными. – Ты назвал тетю Блисс прекрасной.

– И это правда.

– Ага. И она тебя тоже назвала прекрасным.

– Она просто пошутила. – Себастьян почувствовал, что краснеет.

– Она хотела сказать, что очень тебя любит.

– Ты так думаешь?

– Ага.

Худенькое детское тельце – кожа да кости – казалось таким хрупким, уязвимым… Взгляд Себастьяна привлекли руки, не знавшие ни секунды покоя. На ночь их вроде бы помыли, но ведь мальчишек никогда не удается отмыть дочиста, смыть всю грязь, в которой они весь день возятся. Светлые волосенки Бобби свалялись в копну.

Себастьяна поразило лицо мальчика – слишком уж серьезное, по-взрослому серьезное. От этого выражения на лице Бобби в груди у Себастьяна все перевернулось.

– Тебе что-то не дает покоя? – спросил он.

Мальчик отрицательно покачал головой.

Себастьян пожал плечами, потянулся и попытался поудобнее устроиться в кресле, стоявшем у камина. Похоже, Блисс обожает такие древние неуклюжие кресла…

– Я думал, ты не любишь детей.

Неподдельный страх, прозвучавший в голосе Бобби, заставил Себастьяна насторожиться:

– Почему ты так решил?

На сей раз пришла очередь Бобби пожать плечами – худенькие лопатки взлетели чуть ли не к самым ушам.

– Вик не любит детей.

– Я не Вик.

– Мой папа не любит детей.

У Себастьяна запершило в горле. Беседа принимала нежелательное направление.

– Твой папа наверняка тебя любит.

Бобби нахмурился и отрицательно покачал головой.

Если для таких случаев и существуют волшебные слова, Себастьян их не знал.

– Мой папа однажды приезжал сюда. Я тогда был совсем маленький.

В эту ночь Себастьяну не хватало только душещипательной беседы с ребенком, которого покинул отец. Впрочем, подобные беседы всегда в тягость.

– Иногда взрослым слишком трудно найти с детьми общий язык.

– А твой папа похож на тебя? – спросил мальчик.

– У меня нет папы.

– Ох…

Бобби умолк, и это молчание оказалось столь же напряженным, как и предыдущая беседа.

– Мой папа не любит меня, – подытожил Бобби.

– Ты этого не знаешь.

– Он сам так сказал. Сказал, что не любит белобрысых мальчишек с голубыми глазами.

Себастьяну ужасно захотелось разрыдаться – впервые за всю сознательную жизнь.

– Взрослые часто шутят, и эти шутки не всегда понятны детям.

– Мама подняла меня и хотела дать ему на руки, а он не взял. Он спрятал руки за спину – вот так. – И Бобби показал, как именно.

Себастьяну казалось, что пол уходит у него из-под ног.

– Может, у твоего папы заболела спина, – пробормотал Себастьян, чувствуя себя идиотом.

– Может, – кивнул Бобби. – Но он больше ни разу не приезжал.

– Это плохо. – Себастьян покачал головой.

– Он дал мне пять долларов.

– Ого!

– И немного конфет.

– Хм-м.

– У меня ведь теперь темные волосы, правда? – Детские глаза смотрели Себастьяну прямо в душу.

– Ага.

– Папа обещал когда-нибудь приехать снова, но так и не приехал.

У Себастьяна зачесались руки – хотелось прикончить этого мерзавца.

– Твой папа просто несчастный человек.

Бобби сидел скрестив ноги, пристально глядя на Себастьяна.

– Он упустил свой шанс. Потерял такого отличного парня, как ты. Зато тебя любит мама, и тетя, и бабуля. И Блисс тоже.

– Да, любят.

Любят-то они любят, да только мальчишке нужен отец, мужчина. Себастьян в смущении уставился на свои руки. Только нужен нормальный мужчина, а не такой, от которого он сам удирал в детстве.

– А я был приемышем, – неожиданно для себя самого сказал Себастьян.

– Значит, твой папа тоже тебя бросил?

– Я не знаю, что случилось с моими родными папой и мамой. Когда меня отдавали приемным родителям, об этом умолчали. И никто ничего не знал. Правда, теперь я мог бы сам что-нибудь выяснить…

– И ты собираешься выяснить?

– Нет.

– Почему?

– Многим людям это действительно необходимо. Такие люди непременно стараются все узнать. А другим… не нужно. Может, оттого, что они решили… Тьфу, черт… я и сам не могу толком объяснить… В общем, мне не кажется, что это так уж важно. – Ну вот, полюбуйтесь: излагает свою жизненную философию перед пятилетним малышом, среди ночи. – Лучше давай спать, Бобби.

Тут зазвонил телефон. Себастьян ринулся к каминной полке в надежде, что успеет снять трубку до того, как проснется Блисс. Второй звонок раздался до того, как Себастьян нажал кнопку микрофона.

– Алло, – раздался заспанный голос Блисс.

Ему следовало тут же отключиться.

– Я знаю, что уже поздно, – послышался мужской голос. – Но я не мог не позвонить. Я думаю о тебе без конца.

Себастьян весь обратился в слух.

– Леннокс? – спросила Блисс. – Это ты?

– А кто же еще? Как здорово, что ты пришла на мою выставку. Это для меня так много значит.

– Ничего особенного. И сейчас слишком поздно.

– Я не могу заснуть.

Блисс промолчала.

– То, что случилось, было ошибкой, – продолжал Леннокс. – Я не должен был так давить на тебя.

– Что было, то прошло, – сказала Блисс. – Забудь обо всем, Леннокс. Жизнь продолжается.

– А когда ты пришла на выставку, я подумал…

– Наверное, мне не следовало приходить. Но я хотела тебя поддержать.