На вершине все тропы сходятся

Мысль о ней медленно подняла его на ноги. Она поймет, она скажет, что ему делать. Она прояснит, что неясно, — по крайней мере будет довольна. Все время, казалось ему, он только этого и хотел — сделать так, чтобы она была довольна. Его пикап по-прежнему стоял у строения, где принимал клиентов художник, но идти туда было недалеко. Он сел в машину и поехал из города в сельскую ночь. Голова почти уже очистилась от спиртного, и он видел, что недовольство ушло, но чувствовал себя не вполне самим собой. Словно он был он и в то же время другой человек, направляющийся в новую землю, хотя все, мимо чего он двигался, было даже ночью ему знакомо.

Он подъехал наконец к своему дому, остановил пикап под деревом и вышел. Он нарочно старался шуметь как можно больше, показывая, что как был, так и остался здесь хозяином, что не приход домой ночевать без предупреждения — это нормально, так он всегда себя ведет и будет вести. Он хлопнул дверцей машины, простучал подошвами по двум ступенькам крыльца и веранде, громыхнул дверной ручкой. Ручка не поворачивалась.

— Сара Рут! — крикнул он. — Пусти!

Ручка была без замка — значит, она приперла ее спинкой стула. Он принялся стучать в дверь одной рукой и дергать ручку другой.

Услышав скрип кроватных пружин, он наклонился к замочной скважине, но она была заткнута бумагой.

— Пусти! — заорал он, вновь начав колотить в дверь. — Чего ради ты от меня заперлась?

— Кто там? — спросил резкий голос из-под самой двери.

— Я, — ответил Паркер, — О. И. Он немного подождал.

— Я, — повторил он нетерпеливо. — О. И.

Изнутри по-прежнему ни звука. Он сделал новую попытку.

— О. И., — сказал он и ударил в дверь еще пару-тройку раз. — О. И. Паркер. Знаешь ведь прекрасно.

Молчание. Потом голос медленно произнес:

— Я не знаю никакого О. И.

— Перестань дурить, — упрашивал Паркер. — Не надо со мной так. Это я, твой О. И., я вернулся. Ты боишься меня, что ли?

— Кто там? — спросил все тот же бесчувственный голос. Паркер оглянулся, словно за него должен был ответить кто-то находящийся сзади. Небо слегка просветлело, над горизонтом обозначились две-три желтые полосы. Потом у него на глазах небосклон полыхнул огненным деревом.

Паркер рухнул обратно на дверь, как пригвожденный копьем.

— Кто там? — снова спросил голос из дома, но теперь с ноткой окончательности. Ручка двери брякнула, и голос повелительно произнес: — Кто там, я спрашиваю?

Паркер наклонился и приблизил рот к заткнутой замочной скважине.

— Обадайя, — прошептал он и мигом почувствовал, как свет пронизывает его насквозь, превращая душу-паутину в безупречную цветовую арабеску, в сад, полный деревьев, птиц и зверей. — Обадайя Илайхью, — прошептал он.

Дверь открылась, и он ввалился в темный дом. Перед ним высилась Сара Рут, уперев руки в бока. Тут же начала:

— Это не блондинка в соку была, на кого ты работал, и за трактор тебе теперь выплачивать все до последнего цента. Он не был застрахован. Она здесь была, мы с ней долго говорили, и…

Дрожа, Паркер стал зажигать керосиновую лампу.

— Светает уже, с чего это ты вздумал керосин тратить? — вскинулась она. — Любоваться тобой я не намерена.

Их обволокло желтое свечение. Паркер положил спичку и стал расстегивать рубашку.

— Ничего тебе от меня не обломится, утро, считай, на дворе, — сказала она.

— Закрой рот, — промолвил он тихо. — Посмотри сюда, и больше чтоб я ничего от тебя не слышал.

Он снял рубашку и повернулся к жене спиной.

— Новая картинка! — зарычала Сара Рут. — Могла бы и догадаться, что ты дрянью всякой поехал себя расписывать.

У Паркера подогнулись колени. Он повернулся к ней и завопил:

— Да посмотри ты! Не говори зря! Разуй глаза, посмотри!

— Посмотрела, — сказала она.

— Ты что, не знаешь, кто это? — крикнул он страдальчески.

— Нет, а кто? — спросила Сара Рут. — Никогда раньше не видела.

— Это же Он, — сказал Паркер.

— Кто?

— Бог!

— Бог? Ну нет, Он не так выглядит!

— Откуда ты знаешь, как Он выглядит? — простонал Паркер. — Ты же Его не видела.

— Он вообще не выглядит, — сказала Сара Рут. — Он дух, ясно тебе? Он никому лица не являет.

— Да пойми ты, — взвыл Паркер, — это просто Его образ!

— Идолопоклонство! — крикнула Сара Рут. — Идолопоклонство! Разжигаешься идолами под каждым зеленым деревом! Враки и суету сует я еще готова сносить, но идолопоклонника я в доме не потерплю!

Она схватила метлу и принялась охаживать его промеж плеч.

Паркер был слишком ошеломлен, чтобы противиться. Он сидел и не мешал бить себя по спине, пока почти не потерял сознание и на лике наколотого Христа не образовались большие ссадины. Тогда он кое-как поднялся и проковылял к выходу.

Она пару раз ударила метлой по полу, подошла к окну и вытрясла ее, чтобы не осталось никакой скверны. Потом, все еще с метлой в руках, посмотрела на пекан, и взгляд у нее отвердел еще больше. Уткнувшись в ствол, там стоял тот, кто звался Обадайя Илайхью, и плакал как ребенок.

СУДНЫЙ ДЕНЬ