На внутреннем фронте. Всевеликое войско Донское (сборник)

– Хорошо, – сказал атаман, – я отдам этот приказ по Войску Донскому, но для того, чтобы избежать кривотолков о нарушении донской конституции, я сделаю к нему следующую добавку: «Объявляя этот приказ главнокомандующего Вооруженными Силами на Юге России Донским армиям, подтверждаю, что по соглашению моему с генералом Деникиным конституция Всевеликого войска Донского, Большим войсковым Кругом утвержденная, нарушена не будет. Достояние Дона, вопросы о земле и недрах, условия быта и службы Донской армии этим командованием затронуты не будут, но делается это с весьма разумною целью достижения единства действий против большевиков».

– Но этим добавлением совершенно уничтожается весь смысл приказа о едином командовании, сказал Драгомиров.

Деникин махнул рукою: делайте, мол, как хотите.

– Вы подписываете себе и Войску смертный приговор, – сказал генерал Денисов атаману.

Итак, первое, что потребовали союзники, было выполнено. Единое командование осуществлено. Теперь оставалось только ожидать помощи от союзников и активной их работы.

Глава XVIII

Утомление казачьей армии. Измена трех полков. Комиссары в Вешенской станице. Советская власть на севере Дона. Красная армия занимает северные станицы. Неистовство большевиков в Вешенской станице

На позициях казачьей армии от Мариуполя, где стоял дивизион лейб-гвардии Атаманского полка, через Чертково и Кантемировку, через Богучар и Новохоперск, к Балашову и Царицыну и далее в Заманычских степях до самого стыка с добровольцами под Ставрополем шла кипучая, страшно тяжелая боевая жизнь. Тяжести войны усугубились зимним временем. Зима наступила сразу в конце ноября и стояла суровая и холодная, с крутыми метелями и большим снегопадом.

Примитивные казачьи окопы совершенно занесло снегом, черные фигуры казаков стали далеко видными, войска, жившие раньше в поле под открытым небом или в неглубоких землянках, стали жаться к деревням и селам. Борьба с Красной армией часто шла уже не по тактическим соображениям закрепления за собою того или иного узла позиции, того или другого опорного пункта, а из-за тепла и крыши. Уходящий, кто бы он ни был, старался возможно более ухудшить положение врага и жег, что только мог успеть сжечь и уничтожить. Вместо домов доставались обгорелые стены с зияющими окнами и дверьми, без стекол и без мебели. Здесь новые части устраивались, как могли. Завешивали чем попало – мешками и рогожами – окна и битком набивались в комнаты, чтобы согреваться животным теплом. В брошенных большевиками деревнях находили лазареты, полные больных, среди которых нередко лежали мертвые. Сыпной тиф косил Красную армию, и сыпной тиф передался и на Донскую армию. Нужна была частая смена белья, а его не было, нужно было мыло – его не хватало, нужны были лазареты – их не успевали открывать.

Болезнь, полубредовое состояние перед нею понижали дух армии. Казаки приходили в отчаяние. Война шла уже десятый месяц, а не только не видно было конца, но с каждым шагом вперед положение становилось все более грозным и тяжелым. Красноармейцы осенью говорили, что они воевать будут только до зимы, а зимою разойдутся по домам, а на деле зимою их атаки стали более решительными и смелыми, нежели раньше.

Казаки спрашивали пленных, почему это так.

– Нельзя, – отвечали красноармейцы. – Не пойдешь – расстреляют. Комиссар требует, чтобы шли. А откажешься, и самого убьют, и семье несдобровать.

Вся Россия шла на Дон. Вся Россия шла уничтожить казаков и мстить им за 1905 год. И страшно становилось казакам. Как же будут они одни против всей России? Весною, когда дрались под Новочеркасском и фронт был маленький, кругом была помощь. Слева стояли прочною стеною немцы, справа недалеко были кубанцы и добровольцы.

Теперь фронт стал непомерно большой, немцы ушли, и, сколько слышно, у них тоже советская республика, добровольцы застряли на Кавказе, и донцы остались совсем одинокими.

Приехали союзники. В ледяных окопах и в хатах, набитых людьми, рассказывали, что были англичане и французы, что они обещали помощь. А где же она? Атаман говорил и писал, что они высадились на берегу Черного моря, что они займут Украину и станут на место немцев, а вместо того атаманцев послали в Мариуполь, а из Каменской и из-под Царицына спешно послали резервы на западную границу Войска к Луганску и Гундоровской станице. Говорят, там не хорошо.

Фронт остался без резерва. Сзади никого нет, а когда сзади никого нет, жутко становится на фронте.