На войне Дунайской

«…с очищением Шипки турки так приосанятся, что не только Сулейман, но и Осман и Махмед-Али перейдут в наступление, и нам придется отбиваться с юга, с востока и с запада. Пока мы держимся на Шипке — они ни за что на это не решатся».

Генерал Радецкий обращался к великому князю с просьбой выделить один корпус, чтобы обходным маневром нанести удар по осаждавшим Шипку турецким отрядам, но на эти просьбы никто не обратил внимания. Штаб армии перестал интересоваться положением Шипкинского гарнизона, считая наиболее опасным свое собственное положение.

Между тем, число заболеваний плохо одетых и обутых, полуголодных солдат на Шипке в декабрьские дни приняло характер катастрофы. Военный историк П. К. Фортунатов в своем исследовании приводит поразительные примеры: за 17 декабря в трех полках 24-й пехотной дивизии Гершельмана было ранено два человека, а заболело — 140; к 20 декабря число больных в дивизии дошло до 6200 человек; 22 декабря ранен был один солдат, а заболело уже 885.

Офицер Енисейского полка 19 декабря записал в своем дневнике; «Сильный мороз при страшной вьюге; число заболевающих озноблением рук приняло ужасающие размеры; сообщение с „Николаем“ главное укрепление на Шипке) прекращено метелью, огня нигде нельзя разводить. Одежда нижних чинов представляет толстую ледяную кору; сгибать руки почти невозможно; ходьба весьма затруднительна, свалившийся с ног человек без посторонней помощи подняться не в состоянии, в 3–4 минуты его заносит снегом. Шинели так промерзли, что полы не сгибаются, а ломаются. Люди отказываются от пищи, сбиваются в кучи и усиленным движением отогревают друг друга. От мороза и вьюги укрыться негде».

Шипкинский гарнизон погибал. И только декабрьские успехи рейдового отряда Гурко и затем капитуляция Плевны создали предпосылки для спасения героев Шипки.

* * *

Мало-помалу влияние передовой части русских генералов и офицеров одерживало верх над «корпусом» рутенеров прусской школы, и командование Дунайской армии принимало меры для подготовки к решительным действиям. Создавались крупные рейдовые отряды под руководством Гурко, Скобелева, Радецкого. Из Петербурга был вызван герой Севастопольской обороны генерал Тотлебен, которому поручили методическую осаду Плевны, предложенную Скобелевым еще в летний период.

Суровый опыт войны всей своей неумолимой логикой подсказывал царскому генералитету — не мешать перечисленным выше полководцам вести дальше кампанию, а главному штабу заниматься посильным делом — формированием и пополнением войск.

И штаб армии всю свою деятельность подчинил нуждам комплектования частей и соединений.

Русский царь находился со своей Ставкой невдалеке на правом берегу Дуная, поэтому Главнокомандующий всякие запросы о пополнении войск делал от его имени.

Из содержания некоторых документов, подписанных великим князем Николаем, видно, что на него большое влияние оказывали Скобелев и Гурко. Только по просьбе таких полководцев Главком мог послать приводимую ниже телеграмму. Содержание ее изложено в письме начальника штаба Кавказской армии командующему войсками Терской области:

«Его Высочество получил от его Императорского Высочества Главнокомандующего Дунайской армией телеграмму следующего содержания:

„С разрешения Государя пишу тебе просьбу выслать осетин сколько можно с лошадьми. Осетины — герои, каких мало, дай мне их побольше. Прошу выслать как можно скорее. Осетины так работали, что буду просить Георгиевское знамя“.

Государь великий князь Михаил Николаевич поручил мне сообщить вам вышеизложенное; предлагает вам употребить все меры к скорейшему выполнению вышеизложенной просьбы и будет ожидать от вашего превосходительства графического донесения о времени, к которому нужно выслать осетин, если возможно, больше.

Генерал-майор Павлов».

Телеграмма Главнокомандующего его брату была послана в конце сентября, когда генерал-адъютант И. В. Гурко принял от Крылова всю конницу, находящуюся под Плевной на левом берегу реки Вида. В эту подвижную группу входила и Кавказская казачья бригада до выделения из ее состава осетинских сотен в бригаду гвардейцев принца Ольденбургского. По всей вероятности, телеграмма была послана Главкомом на Кавказе по просьбе Гурко.

Причины временного разделения Кавказской бригады и назначения сотен осетинских всадников в бригаду принца Александра Ольденбургского не отражены в документах. Весьма возможно, что такие решения принимались по прихоти высокопоставленных лиц. Примеров таких немало. Одна кавалерийская дивизия, например, была без всякой выгоды для дела разбита на две самостоятельные бригады, чтобы дать генеральские должности двум племянникам царя — герцогам Лейхтенбергским.

Как бы там ни было, но в конце сентября и в октябре Осетинский дивизион участвовал в боях в составе своей бригады, на западе от Плевны у Гурко, в ноябре он очутился в отряде Ольденбургского, под самой Шипкой, а потом вновь вернулся на Софийское направление.