На войне как на войне

Еще трое, один из них в ментовской форме, стояли рядом. Разумеется, я не стал сообщать им, что виноват перед органами правопорядка в том, что не проверил за Юговым место происшествия. А он сдуру и с перепугу забыл закрыть дверь на ключ — это я понял со слов экспертов. Насколько я помню, на всех предыдущих станциях двери открываются в другую сторону. Сейчас это, должно быть, и привлекло внимание следственной группы. Других видимых следов на поверхностный взгляд заметно не было. Разве что где-то с внешней стороны осталась кровь. Но следователи — люди неразговорчивые. С посторонними — тем более. А я повел себя так, как повел бы себя на моем месте любой другой. И остановиться постеснялся, и без внимания их не оставил — притормозил и посмотрел. Но дальше двинулся без задержки. Неразговорчивые сыскари меня ни о чем не спросили. И хорошо. А то я вынужден был бы сказать им, что проходил вечером здесь и ничего странного, а тем более кого-то странного, не заметил. Сказать, что не проходил — нельзя. Проводница запомнила, как я выходил в служебный тамбур. Она чай мне предлагала. И должна была догадаться, что я не для того выходил, чтобы в грязное темное окно посмотреть. Пейзаж малоинтересный. Но старая мудрость гласит, что чем меньше задается вопросов, тем меньше приходится отвечать. А я вообще не намерен отвечать за действия капитана. Пусть сам выпутывается, если сможет. Но лучше будет, если ему поможет Труповоз. К сожалению, мы уже слишком далеко отъехали от нашего города и не добрались до другого, где сотовая связь работает устойчиво. Иначе я обязательно позвонил бы Михал Михалычу с первой же остановки.

Но успею позвонить и по приезде на место. Пусть он решает все вопросы со своим коллегой, раз послал ко мне такого оболтуса.

С этими мыслями я двинулся по вагонам. Между двумя из них на всякий случай снял со связки и выбросил на пути свой железнодорожный ключ. Экспертиза в состоянии определить, что дверь Югов открывал именно этим ключом. А меня должны посчитать главным подозреваемым, если узнают, что я еду в поезде. И могут искать ключ у меня. Только искать среди пассажиров они могут Ангелова. А я еду под другой фамилией. Но даже если они и найдут меня, без ключа у них не будет ни одной улики. Единственное, что мне могут предъявить — использование поддельных документов да хранение и перевозка оружия. Но здесь уже должен вступить в работу куратор и прикрыть меня. Для того он и существует. Обычно Служба потом сама разбирается со своими сотрудниками. Но ментам не сдает, если нет явного криминала.

Поезд сильно шатало. Так, пошатываясь, я дошел до ресторана. И по дороге сумел заметить одного из своей троицы. Он ехал в плацкартном вагоне и играл в карты с какими-то парнями. Двух других с ним не было. Правильно. Захватов — человек с головой. Он хорошо проинструктировал посланных. Им ни к чему показывать свои тесные целевые отношения. Вдруг да я окажусь излишне глазастым.

В вагоне-ресторане я скудно пообедал за сумму, эквивалентную расчету за ужин с девочками из кабаре «Мулен Руж» в парижском ресторане «Максим». Насколько я знаю, «Максим» — самый дорогой ресторан в Европе, а в «Мулен Руж» — самые дорогие девочки в Париже. Значит, если исходить из логики, в вагоне-ресторане обедать не менее престижно. Даже без девочек.

Но здесь меня, к сожалению, не дожидался даже слегка знакомый могильщик из бюро ритуальных услуг. Тем не менее я остался уверен, что он едет в этом же поезде. Что же, увидимся, думаю, на станции назначения.

На обратном пути я застал следственную группу уже в нашем вагоне. Молодые менты хихикали, разговаривая с проводницей. Проводница тоже молодая, и поговорить им есть о чем. И она похихикать никогда не отказывается, если судить по всегда возбужденным, бегающим глазам. Я прошел к себе в купе, перестелил постель — люблю аккуратность с армии — и улегся на полку. Наверняка сыскари пожелают опросить всех пассажиров вагона. Мало ли кто что сумел заметить. Придется все же разговаривать. «Не видел» и «не знаю» — это иногда тоже хороший вариант, но он сам не дает информации. А если хоть что-то видел, то информацию можно и выудить.

Так и оказалось. Я уже успел подремать, когда они появились в дверях и поздоровались.

— Извините, нам необходимо задать вам несколько вопросов, — сказал тот, что в форме.

— А что надо-то? — недружелюбно спросила моя соседка. Двух соседей с верхних полок в купе не оказалось, и она приняла разговор на себя.

— Вы вчера не видели случайно вот этого человека?

Я сел, позевывая и протирая глаза.

Из-за спины мента в форме высунулась рука второго сыскаря и развернула лист термобумаги. Портрет майора Мороза. Довольно крупный портрет. Но факс в поезде или на станции — не знаю уж, где они сообщение принимали — работает из рук вон плохо. Изображение нечеткое.