На войне. В плену (сборник)

Существовал здесь и музыкально-драматический кружок, ставивший в большом здании артиллерийского сарая солидные спектакли, концерты и киносеансы. Сарай вмещал до восьмисот человек. Помню чудный концерт большого хора пленных офицеров. Программа составлена была исключительно из русских песен: «Укажи мне такую обитель», «Вечерний звон» (с колоколами), «Вниз по матушке по Волге», «Гой ты Днепр ли мой широкий», «Нелюдимо наше море», «Из-за острова на стрежень» (Стенька Разин), «Не осенний мелкий дождичек», «По диким степям Забайкалья», «Турецкие гайтаны» (историческая песня пленных русских в Турции) и тому подобные песни, где безысходная тоска и душевная скорбь смешаны с самим дыханием русской природы, ее необозримых степей, дремучих лесов, гор, бурных морей и исполинских рек – песни грустные, что рвут сердце… Кто-то сказал: «Какую тяжкую историю должен был прожить русский народ, чтобы создать такие до слез печальные песни».

С каким воодушевлением и самоуслаждением хор пленных офицеров пел эти грустные песни, изливая в звуках и свою собственную тоску по родине, по свободе!

После грустных песен хор перешел к песням веселым, «залихватским»: «По улице мостовой», «Вдоль по улице молодчик идет», «Уж вы сени, мои сени», «Уморилася», «Во поле береза стояла» с припевом «Чувир мой чувир, чувир-навир, вир, вир, вир! Еще чудо-первочудо, чудо, родина моя!» и т. п., где слышится и бесшабашное веселье, чувствуется широкая русская натура, а crescendo, учащающийся ритм песни, переходящей в веселую пляску, невольно заставляет радостно забиться сердце и забыть все печальное на свете!

Вот почему понятен огромный успех современных народных великорусских, малороссийских и, особенно, казачьих хоров во всех странах света, где бы они ни пели, и где часто публика, не понимая русского языка, по самому напеву и ритму угадывает содержание и душу русской песни.

XV. Под звуки дождя

Перелом в военных действиях. Отступление немецких армий. Немцы просят мира. В Германии революция. Soldatenrat’ы. Лагерь Helholland. Голод, холод и насекомые.

Серенький, с утра дождливый день. Я лежу с книгой в руках в постели. Дождь непрерывно и монотонно стучит по плоской крыше нашего барака. На душе тоскливо. Все еще неизвестно, когда нас будут отправлять на родину, и я начинаю подозревать, что все это обман. Я вспоминаю недавнюю жизнь в Гнаденфрее: столько я там приобрел хороших друзей, так хорошо наладился там распорядок дня; мои спектакли, мои уроки, моя переписка с родными и друзьями…

С болью в душе сожалею о прервавшейся переписке с В. Н. Урванцевой. На мои письма наша любимая Вера уже не отзывалась! Где она? Что с ней? Жива ли она? Быть может, она погибла, как погибло тогда множество молодых юношей и девушек, расстрелянных и замученных в большевицких застенках. Печаль до боли сжимает мое сердце. Я так мечтал о встрече с этой девушкой…

Под звуки дождя мои мысли перенеслись на наш полк. Из последних писем от уфимцев мы знали, что полк продолжал храбро и победно сражаться за Родину, но что теперь с ним, после развала и демобилизации русской армии? Письма с фронта давно уже прекратились.

Важные военные и политические события в это время шли своей чередой.

В 1918 году, еще с марта месяца, немцы, собрав все свои силы, начали общее наступление. Ожесточенные, кровавые, почти непрерывные бои продолжались два месяца до половины июня, когда немцы убедились, что на этот раз пробить фронт противника им не удалось, а в это время французы начали упорно атаковать ослабевших немцев в разных направлениях, стараясь выяснить точное расположение их сил. В конце концов это им и удалось. Один английский отряд при глубокой разведке овладел такими секретными документами, что вся группировка немецких армий от Ламанша до Вердена, включая сюда и расположение немецких тяжелых батарей, стала союзникам известной. Тогда весь огонь французской, английской и бельгийской тяжелой артиллерии с дальних расстояний был сосредоточен по точно известным местам немецкого расположения; затем все армии Держав Согласия (кроме русской!) перешли в наступление и… немцы начали отступать, местами выкидывая белые флаги и сдаваясь целыми дивизиями. Немецкие армии продолжали отступать, далеко оставив за собою все свои громко титулованные линии: и «кайзера», и «кронпринца», и «фельдмаршала Гинденбурга»!

Дальше… историческая, печальная для немцев картина: подняв огромный белый флаг, делегаты немецкого главнокомандования приблизились к окопам противника.

Французы их арестовали и, посадив в вагоны, отправили к маршалу Фошу. Фош их три дня не принимал, продолжая своими армиями наступление.

Немцы просили перемирия. Французы соглашались говорить только о мире.

Наконец, 11 ноября 1918 года вагоны с немцами направлены на станцию Компьен и поставлены здесь вблизи вагонов союзного Генерального штаба.