На волчьих инстинктах

Дальше дело за ботинками. Перевернулась на живот, подтягивая сначала один, затем второй. Радовало, что они на липучках и не приходится париться, тратя силы на шнурки. Не буду описывать, как я в них влезла, потратив на это довольно много времени. Хотя торопиться мне было некуда, судя по обстоятельствам, но когда ты в одежде, то и чувствуешь себя намного уютнее.

С курткой все обстояло значительно проще, хоть от нее остались, практически, одни ошметки, но в ней было значительно теплее.

Теперь дело осталось за малым. Проверить и по возможности осмотреть себя. Выводы, к сожалению, не неутешительны. Руки-ноги едва двигаются, но радует одно, что не сломаны, хотя все в синяках и кровоподтеках. А вот дальше сложнее, так как трудно дышать и больно двигаться, значит ребра ушиблены или же сломаны. Да и спина болит на месте ударов. С лицом еще хуже, губы разбиты, глаз заплыл, сильное головокружение. Значит не удалось избежать сотрясения, что не удивительно. Удивляет еще, как она не раскололась о бетон.

Огляделась, замечая в сумраке помещения один единственный стул. Эх, хорошо бы до него добраться?! Ведь сидеть на холодном бетонном полу не камельфо. Да и застудить все можно. Я хоть и одета теперь, но все-таки. Тем более так и не согрелась. До сих пор потряхивает. Да и как тут согреешься, если на улице, можно сказать, зима, а бетон кажется, еще более ледяным в не отапливаемом помещении. Даже пар изо рта идет. Хотя на нервной почве и не такое возможно.

Кое-как поднялась на ноги, опираясь руками о стену и мелкими шагами двинулась в сторону стула. Шаг – передышка, тяжелый вздох и выдох со свистом. Грудную клетку сковывает очередной простреливающей болью. Сцепив зубы, чтобы не заорать, упрямо сделала еще один шаг вперед, следуя своей цели. Не знала, сколько прошло времени, но я все-таки добрела. Протянула руку, хватаясь за спинку стула и морщась от боли подтянула его к себе. Придвинула к стене и держась все о ту же стену, медленно опустилась на стул. Натянула на голову капюшон, оставшийся целым из всей куртки. Так намного теплее.

Закрыла глаза, с упоением откидываясь на спинку стула. Сколько так просидела, мне неведомо. Но резко вынырнула из забытья. Даже болезненный стон сорвался с губ, напоминая о моем незавидном положении. По голове же, словно молоточком тюкнули. Ведь эта сволочь назвала меня чужим именем, явно с кем-то перепутав. Еще и про брата какого-то спрашивал. Столько вопросов, но ни одного ответа. Пришел бы кто-нибудь более адекватный, с кем можно было бы прояснить ситуацию. Эх, если бы, да кабы…

Ломая голову над всем этим, поняла, что хочу пить. Через силу оглянулась по сторонам, выискивая в сумерках ведро, из которого меня поливала одна мразь. Замерла, радуясь, что оно, практически, рядом. Встала, вырывая из себя болезненные стоны и держась за стену, побрела к ведру. Даже в восторг пришла, словно ребенок, от двух глотков воды, оставшимся на дне. Утолив жажду, также медленно вернулась обратно на стул. По возможности закуталась в куртку, так хоть не намного, но теплее. Только теперь захотелось спать и не на холодном бетонном полу, а на теплой и мягкой кровати. Но все-таки меня сморило и я уплыла в полудрему, абстрагируясь от всего.

Даже не сразу заметила, как щелкнул выключатель, заливая своим светом все помещение. Зажмурила глаза от яркости, бьющей в глаза. И лишь спустя минуту приоткрыла один глаз. Пока занималась этой процедурой, пропустила момент, как открылась дверь и передо мной возник все тот же ублюдок.

– Очнулась? – вздрогнула от голоса, сквозившегося своей циничностью и холодом и сжалась на глазах чуть ли не до размера небольшого шара. Может хоть так останусь незаметной… Молчала! Нам, после всего произошедшего, не о чем разговаривать.

Подлетел, полыхая яростью и гневом. Схватил за грудки и потряс в воздухе так, что моя голова начала болтаться из стороны в сторону, как у тряпичной куклы, и со всей силы шандарахнул об стену. Отскочила от нее, как футбольный мяч, падая на пол.

– Где мой брат? – склонился надо мной и зарычал. Не обращая на него внимания, да и не до этого мне было, попыталась сесть на попу, стараясь не трясти головой. – Тварь, ты мне за все ответишь! – заорал не своим голосом, сжимая кулаки.

Снова наклонился и со всей дури двинул по ребрам. Боль! Дикая боль! Истошно заорав, скрючилась на полу, поджимая под себя ноги, обхватила их руками. Но расслабиться и абстрагироваться, под его пронизывающим взглядом, полным ненависти, не получилось. Лишь отчетливо громкие шаги подонка невыносимо болезненным эхом отдались в голове.

И вот он спасительный хлопок закрывающейся двери. Наконец, долгожданная тишина! Которую в скором времени нарушил мой всхлип, потом еще один. Слезы неудержимым потоком потекли по щекам. Вытирать их не было ни сил, ни желания. Даже встать не пыталась, все также продолжая лежать в позе эмбриона. Одно скажу, замерзла жутко. Но не рискнула пошевелиться, боясь острой боли, от которой просто можно загнуться.