На воле

Надежда презрительно посмотрела на нахала.

– И как же вы меня отблагодарите за мою любезность?

Губы капризно кривятся, голос высокомерный – девушка явно стремится отшить нахального ухажера.

– Очень просто, красотка. Здесь неподалеку, километрах в шести, имеется небольшой лесочек. Мы туда заедем, нас там никто не сможет увидеть. Я тебя так там отблагодарю, что ты зарыдаешь от восторга, – не растерялся с ответом молодой нахал.

– Знаете что, молодой человек, за такие слова я готова даже не ехать в лесочек, а отдаться здесь же, на этом мягком кресле, – улыбнулась Надежда. – Как добрался, милый?

– Самолет задержался на два часа. Ты можешь не поверить, но пока я сидел в зале ожидания с твоим муженьком, так только и думал о том, как буду стаскивать с тебя по одной одежке. Колян так подозрительно смотрел на меня, что мне казалось, будто он догадывается о моих грешных помыслах.

– Сомневаюсь, – надула губы Надежда. – Он так занят своими столичными делами, что напрочь позабыл о собственной супруге.

Угрюмый обошел машину спереди и сел рядом с Надеждой.

– Не думаю. Тогда для чего ему приставлять к тебе телохранителей? Они ведь должны не только охранять твою драгоценную жизнь, но и быть в курсе того, с кем ты общаешься. Кстати, как ты от этих «быков» отделалась?

Надежда повернула ключ зажигания, и мотор мягко загудел.

– Ты забываешь, что она женщина, милый, а следовательно, хитра как лисица. Мне пришлось соблазнить их, одного за другим.

Заметив, как вытянулось лицо Федора, Надежда добавила:

– У меня не было другого выхода. Зато теперь я из них могу веревки вить. Это все для тебя, милый.

Надежда умоляюще посмотрела в глаза Федору, и тот подумал: «Какого черта, делю же я ее с Коляном! Ведь другого выхода у нас и вправду нет».

«Пежо», мигнув правым поворотником, умело вписался в плотный поток машин. Надежда вела машину решительно, по-мужски, умело маневрируя на дороге и все прибавляя газу.

– Если ты будешь так торопиться, то мы с тобой до лесочка можем и не доехать, – как можно мягче предупредил Федор, стараясь не выдавать своего напряжения.

– А может быть, я поэтому и спешу, что мне не терпится доказать тебе, что я люблю только тебя. Я же вижу, как ты напрягся. Ревнуешь, да?

Федор промолчал. Первоначальная боль от услышанного быстро прошла. Он примирился со случившимся, решив, что Надежда поступила так ради него, и думал лишь о том, как бы поскорее заняться с ней любовью.

Надежда посигналила фарами «девятке», требуя освободить полосу. Водитель, коротко стриженный парень, хмуро посмотрев на Надежду, выбросил вверх средний палец и перестроился правее.

Наконец «пежо» сбавил скорость, съехал с асфальта на проселок и, переваливаясь на ухабах, покатил к лесу. На опушке Надежда свернула с дороги, машина, треща сучьями, углубилась через прогалину в густой орешник и остановилась. Заметить ее с дороги было невозможно.

Надежда потянула за крохотный рычажок, и высокое сиденье мягко откинулось назад.

Взгляд у Надежды изменился. Это была уже не та строгая дамочка, которая высокомерно посматривала из своей иномарки на «Лады» и «Москвичи», – теперь это была самка, возжелавшая страсти.

– Иди ко мне.

Голос у Надежды тоже изменился – он стал глубоким, воркующим, зовущим. Федор невольно улыбнулся:

– А может быть, все-таки попытаемся это сделать на заднем сиденье? Там места побольше, покомфортабельнее будет.

– Нет, я хочу здесь. – И Надежда стала решительно стягивать с себя узенькие черные трусики.

На несколько секунд Угрюмый был заворожен этим зрелищем. А когда на мягкий импортный коврик упала и юбка, малыми размерами напоминавшая набедренную повязку девушек из племени папуа, Федор страстно сжал пятерней гладкое мраморное бедро любовницы.

– Открой верх, – попросила Надежда, запрокидывая голову. – Я хочу видеть небо. Ты же знаешь, что я очень романтичная натура.

– Ты хочешь получить все удовольствия сразу, – улыбнулся Федор, все выше продвигая ладонь по ее бедру. Его прикосновения становились все нежнее. – Кстати, а как открывается верх твоей коробочки?

Надежда слегка раздвинула ноги и произнесла:

– Нажми вот на эту черную кнопку. Только, Бога ради, не убирай руку.

– Как же я тогда открою верх? – поинтересовался Угрюмый.

– Другой рукой.

В такие минуты Угрюмый не отказывал себе в удовольствии помучить Надежду.

Это очень сложно. Боюсь, что я просто не дотянусь до нее.

– О Господи, сделай же что-нибудь, – и Надежда всем телом подалась вперед.

Ладно, довольно испытаний. Федор надавил большим пальцем на чёрную кнопку, которая легко утонула в панели. Темно-серый верх кабриолета мягко сложился в гармошку, открывая густо-синюю бездну неба.

– Как хорошо! – вскрикнула Надежда.

Ее тело благодарно приняло в себя мужскую твердь. Угрюмый с опозданием обратил внимание на то, что Надежда не сняла босоножек, и острые каблуки с силой били по пластиковой панели, угрожая разбить ее вдребезги.